- О, Господи! А сама-то как угораздилась?
- Как-как? Знала бы, где упасть… Его недели полторы назад сюда положили. Я каждый день к нему бегала - ну и набегалась. Возвращалась третьего дня от него из больницы - все о нем думала. И о тебе - тоже. Чего, думала, они к тебе так пристали?
- Откуда узнала?
Глаза ее сердито сверкнули:
- Что я, газет не читаю? Нашел от кого скрывать!
- Лучше бы ты их не читала. Отец знает?
- Нет. Я те номера от него спрятала.
- Ну вот, сама такая же, а на меня сердишься.
- Не сержусь вовсе. Боюсь просто. Они ведь что репей - не отлипнут… Вот шла я, значит, и все думала, думала. До того в себя ушла, что и под ноги смотреть перестала. Как раз возле бывшего райкома поскользнулась и шлепнулась. Хотела встать - боль дикая. Хорошо, место людное - подбежал народ. Видят, что старухе не встать, 'скорую' вызвали. Ладно, что теперь об этом? Иди с отцом хоть поздоровайся.
Я пошел. В сумрачном коридоре наткнулся на заросшего седой щетиной старика в клетчатой байковой рубахе и синих тренировочных штанах.
- Здорово, Серега! - бросился он ко мне.
- Батя, ты? - не узнал я в исхудавшем всклокоченном несчастном человеке своего всегда гладко выбритого и аккуратненького родителя. - Прости, отец. Но опять же богатым будешь - пенсию, глядишь, скоро прибавят.
- Чего-чего?
- Здравствуй, папа! - прокричал я ему на ухо.
- А ты не кричи, я не глухой. Про мать слыхал? Вот какая беда! Мать лежит, а мы ведь с ней так хорошо жили.
Я поразился выражению его лица - благостно-торжественному, необычайно серьезному и одновременно печальному. 'Хорошо - это как? - спросил себя я. - Ну, понятно, что не в смысле богатства, зажиточности, чего у них никогда не было, а душа в душу - вот, наверное, как'. Этим и гордился сейчас отец, и горевал оттого, что тень беды легла, покусившись на хорошее их житье-бытье.
Отец взял меня за руку и повел к матери. Он сел у нее в изголовье. Зимнее окно давало совсем мало света, добавляя новые мрачные краски в картину горя и безысходности.
Мы сидели и молчали. Отец гладил мамину руку. Пришла медсестра, сказала, что меня хочет видеть доктор. Я встал со скрипучего стула и поплелся за ней в ординаторскую. Хирург, высокий и молодой, а судя по глазам - еще и умный, и добрый, сказал, что у мамы очень плохой перелом - шейки бедра. И она будет неподвижно лежать, а это - пролежни, пневмония…
- Я не хочу пугать, но…
- Понятно. Что предлагаете?
- Нужна операция. В областной больнице сейчас такие делают. Сумеете договориться?
- Попробую.
- Я дам направление. Только умоляю, действуйте быстрее - и так время потеряно.
Доктор вырвал из блокнота листок, записал свои телефоны, пообещал, что транспортировку райбольница возьмет на себя.
- Очень мужественная женщина ваша мама, - сказал он на прощанье. - Ее здесь все так жалеют. Надо поставить ее на ноги. Обязательно.
- С вашей помощью. Да, кстати, что с отцом? У него рак?
- Есть подозрение. Но диагноз должны поставить специалисты, которых здесь нет. Решите сначала с мамой, а потом уж и с отцом…
Я посмотрел ему прямо в глаза - взгляд доктор не отвел. Я крепко пожал ему руку - появилась надежда.
Я снова зашел в палату - попрощаться с родителями.
- Не все так плохо, - сказал маме. - Мы тебя вытащим. Она слабо улыбнулась:
- Я знаю. Поживу еще. Как-то давно еще кукушка из-за Камы накуковала мне долгую жизнь. Осталось еще лет десять. И куда столько?
В дверях я обернулся. Бедные мои родители! Отец по-прежнему сидел молча в ее изголовье. Гладил руку, не понимая еще до конца, что случилось, не гадая, что ждет их дальше в этой жизни. Поверженный глухотой и склерозом, он уже просто разучился об этом думать, он вспоминал сейчас только об одном - как хорошо они жили, и ему было непонятно и горько, что кто-то зачем-то захотел нарушить эту их жизнь.
Я встретился с мамой взглядом и вдруг прочел в ее глазах невысказанную просьбу: 'Я ничего не прошу, не смею ни на чем настаивать, но, если сможешь, сделай что-нибудь! Если сможешь!.. '
- Сынок! - окликнула она неожиданно.
- Что, мама? - рванулся я к ней.
- Ты держись. Раз поддашься - всю жизнь доить будут.
- И где ты слов-то таких набралась?
- Поживи с мое, помотай соплей на кулак…
- Вроде пожил уже. Видишь - весь седой.
- Вижу. Ну, с Богом! Езжай.
29 января (вечер).
Возле дома меня уже ждали. Из серой 'Волги' вышли начальник следственного отдела подполковник Немцов и еще один, тоже в штатском. 'Неужели с обыском?!.' - оборвалось у меня все внутри.
Немцов в черной кожаной куртке и в собачьей лохматой шапке был грозен и смешон, как махновец. Скосил на меня дергающийся свой глаз:
- В бега ударились, господин редактор?
- Позвольте, какие бега? Вы прекрасно знаете, где я был. Или про-слушка не сработала?
- Вы не явились сегодня в назначенное время на допрос к следователю. Мы вынуждены взять с вас подписку о невыезде.
- С какой стати, я что, подследственный?
- Пока свидетель. Но это ничего для нас не меняет. Вы саботируете, затягиваете следствие.
- Ужас какой! Да вы, подполковник, просто неграмотны. Что заканчивали? Школу милиции?
Немцов побледнел, сделал шаг вперед.
- Отставить! - приказал ему молчавший до сих пор человек в штатском. - Возвращайтесь, Петр Николаевич, в машину.
Немцов, фыркая и распинывая снег, пошел к 'Волге'. Незнакомец, франтоватый и довольно еще молодой черноглазый крепыш, мягко взял меня под руку.
- Разрешите представиться, - сказал он, в старомодном кивке склонив голову, - полковник Осипович. Алексей Михайлович. Заместитель начальника регионального управления ФСБ.
- Чего изволите? - ответил я ему в тон.
- Я понимаю, у вас с родителями проблемы, но поймите и нас - мы же на службе, есть порядок, закон.
- В доброго и злого следователей играете, господин полковник?
- Товарищ полковник, - поправил он меня. - И не надо иронизировать - это же примитив. И давайте сменим тон - мы же с вами достаточно умные и интеллигентные люди.
- Интеллигентные? Я, к вашему сведению, иногда и матюгаюсь.
- Я тоже. Но что это меняет? Мы - интеллектуалы и можем говорить на одном языке.
- С этим контуженым - тоже? - показал я на 'Волгу', в которой скрылся подполковник Немцов.
- А он и на самом деле контуженый. В Афгане.
- Зачем с такими работаете? Дров ведь наломают, людей покалечат…
- Есть другие? Профессионалов почти всех разогнали. К чему, к слову сказать, и вы, журналисты, вместе с демократами руки приложили. Кого в отставку раньше срока отправили, кто в бизнес от безденежья подался…
