мира сего 'другом Дмитрием'. Хотя война показала: в это собрание русским вход воспрещён.
Президент предпочёл остановить войну и тем самым оставить Саакашвили у власти. Запад тут же подал это решение как свою победу — на сайте Пентагона оно охарактеризовано как результат 'давления и ультиматума со стороны Белого дома и его союзников по НАТО' (цит. по: 'Независимое военное обозрение', № 29, 2008).
Медведев подписал шесть пунктов мирного плана Н. Саркози, прилетевшего в Москву спасать Саакашвили. И продолжал обсуждать инициативы француза после того, как тот дважды недобросовестно интерпретировал достигнутые договорённости. Что, боюсь, ещё 'аукнется' нашей стране пренеприятнейшими разбирательствами на международных форумах.
Очевидна, скажем так, некоторая несинхронность в действиях тандема Медведев-Путин. Иные обозреватели выражаются куда более резко. В. Милов пишет: 'Путин… возможно, наживает в лице Медведева серьёзного врага. Вероятно, характер отношений между ним и Медведевым может начать меняться быстрее, чем оба рассчитывали' (цит. по: 'Независимая газета', 02.09.2008).
Такая перспектива сама по себе опасна. А если мы вспомним о планах Запада натравить на Путина финансовую и политическую элиту из Лондонграда, положение следует признать критическим. В самом основании наследия Путина обнаруживается конфликт, грозящий разнести 'надстройку', а заодно и всю страну.
Серьёзность ситуации требует коренного пересмотра российской политики. Внешней. И внутренней.
Нельзя сказать, что власть совсем не реагирует на вызовы. В начале сентября Россия предприняла эффектный демарш: два 'белых лебедя', как их любовно называют лётчики, — стратегические бомбардировщики Ту-160 совершили трансатлантический перелёт и приземлились в Венесуэле. Москва показала, что она может опасно приблизиться к границам Америки, так же, как Америка вплотную приблизилась к границам РФ.
На конец года запланированы военно-морские манёвры, опять же у берегов Боливарийской республики. Представитель Госдепартамента отделался от журналистов, потребовавших комментария, злой шуткой: 'Русские нашли несколько кораблей, которые могут так далеко дойти' ('Независимая газета', 11.09.2008). Но очевидно: перспектива захода в Карибское море ракетного крейсера 'Пётр Великий' так же напрягает американцев, как и заход натовской эскадры в Чёрное море — россиян.
Однако наши военные демарши всё-таки больше напоминают пиар-кампанию, нежели серьёзную геостратегическую акцию. И в этом их отличие от американских! Соединённые Штаты не просто послали корабли к нашему черноморскому побережью. Они предварительно обзавелись военными базами в Румынии и Болгарии. Вот-вот получат их в Грузии. И это в дополнение к давним базам — в Турции и по всему Средиземноморью. А у нас — повторю — даже в Чёрном море флот оказался фактически бездомным. Не говоря уже о дальнем зарубежье.
К чему это может привести, показал тот же перелёт Ту-160. Бомбардировщики приземлились на венесуэльском аэродроме Либертадор накануне острейшего кризиса в отношениях Боливии и поддержавшей её Венесуэлы, с одной стороны, и Соединённых Штатов, с другой. В те дни Боливия высылает американского посла Голдберга, специалиста по разжиганию сепаратистских конфликтов (до этого он работал в Боснии и Косово). Венесуэла также высылает американского посла и отзывает своего из Вашингтона. А 'белые лебеди' стоят на венесуэльской военно-воздушной базе. С ядерными ракетами на борту? Командующий Дальней авиацией утверждал: 'с оружием'. Затем телевидение поправило его, сказав об 'учебном оружии'. Так или иначе, Россия чуть не оказалась втянута в чужой и крайне опасный конфликт.
Всё было бы иначе, если бы у нас имелась своя база в Венесуэле или на Кубе (где она не так давно и была!). Тогда мы не оказались бы в опасной за-
висимости от принимающей стороны. Но для того чтобы получить базу в Карибском море, надо работать. С Чавесом, с Кастро. С теми латиноамериканскими лидерами, кто готов выстраивать стратегическое партнёрство с Россией.
Работать с вождями 'левого поворота' по всей Южной Америке. С исламскими пассионариями на гигантской дуге от Атлантического до Тихого океана. Россия должна, наконец, принять на себя ту роль предводительницы непокорных государств и народов, которую предлагал ей Томислав Николич. Которую предлагают ей западноевропейские интеллектуалы-нонконформисты: вспомните пылкое выступление французского писателя Тьерри Мейссана на обсуждении сенсационного фильма Джульетто Кьезы 'Расследование с нуля' ('ОРТ', 12.09.2008). И бесчисленное множество вольнодумцев по всему свету (я сам слышал подобные разговоры и в арабских столицах, и в Пекине).
Но прежде чем возглавить другие народы, Москве следует опереться на свой собственный.
Это не вопрос принципа — вопрос выживания. Отечественный мыслитель С. Батчиков ко времени напомнил: 'Без восстановления поддержки власти большинством населения череда частных конфликтов, начатая в Грузии, не окончится. Запад возьмёт измором и принудит к капитуляции нашу осмелевшую было правящую верхушку. Не может быть прочного тыла, если народ отчуждён от государства' ('Завтра', № 37, 2008).
Основанная на взаимной ответственности связь с русским народом могла бы стать спасительной и для Путина, и для Медведева. Но пока Кремль предпочитает опираться на элиту, на легкомысленных и корыстных 'бубо', отношения 'низов' и 'верхов' являются едва ли не наиболее уязвимой стороной путинского наследия.
Российское общество расколото. По социальному признаку. По национальному. По идеологическому. И так далее. Линии раскола змеятся по русскому монолиту, грозя разрушить его в случае мощного воздействия извне или изнутри. В период нефтегазовой стабильности таких воздействий не наблюдалось, и это породило у власти и у народа ощущение благостной устойчивости. Но мы же видим: период стабильности закончился. Началась эпоха войн.
Что мы имеем в социальном плане? Глубокий анализ дан в статье Ирины Глебовой 'Облик новой русской власти и социальные расколы' ('Независимая газета', 12.01.2007).
Социолог пишет об образовании двух страт и двух культур — 'нефтегазовой' и 'почвенной'. Первая включает '2% населения — лиц со сверхвысокими доходами' и 'обслуживающий слой' — около 20%. Это меньшинство 'получило возможность жить (разрядка моя. — А. К.): приобщиться к обществу потребления, увидеть мир — и стать его частью, создать 'стартовую базу' для детей, ощутить вкус перемен, ощутить 'шок будущего'. Большинство (70% уже не бедных, но ещё не средних + 10% оказавшихся 'за чертой') вынуждено выживать — причём сами по себе и тихо'. Глебова уточняет: 'Наш высший слой полностью замкнулся в себе и на себе. Его совершенно не интересует 'почва' (там же).
Для тех, кто сочтёт эти рассуждения абстрактными, приведу конкретный пример. В августе газета 'Завтра' сообщила, что в разгар Кавказской войны олигарх Прохоров купил 'самую дорогую виллу в мире'. Газета напоминает, на каком фоне совершалась сделка: 'По всей России идёт сбор добровольных пожертвований пострадавшим от грузинской агрессии'. И ещё одна 'обжигающая' деталь: '…Вдове погибшего (под Цхинвалом. — А. К.) Героя России майора Ветчинова, ценой своей жизни спасшего несколько человек, возможно, выделят квартиру в Волгограде. 32-летний майор, не раз бывавший в Чечне, у которого осталась жена, маленькая дочь, погиб бесквартирным'. Автор статьи справедливо отмечает, что в таких обстоятельствах 'покупка виллы олигархом — не экономический шаг, но идеологический жест, циничный плевок в душу народа' ('Завтра', № 35, 2008).
Хотелось бы узнать у хозяев Кремля, считают ли они, что плевать в лицо своему народу в разгар войны — это разумное поведение?
И даже если учесть, что пресс-служба Прохорова поспешила опровергнуть сведения о скандальной покупке ('Завтра', № 38, 2008), правомерен следующий вопрос: считают ли в Кремле, что глухота к
проблемам социальных 'низов', 'почве', иными словами, беспочвенность 'верхов' в условиях войны — это нормально?
Не буду говорить о расколах идеологических, национальных. Мы займёмся ими в следующих главах. Здесь достаточно этой зияющей дыры — раскола социального. Разрыва власти с народом.
В Кремле могут не слушать (я знаю — не будут слушать!) меня, журналистов 'Завтра', социологов из 'Независимой газеты'. Но к истории им бы лучше прислушаться — для их же пользы. Как
