– Неважно. Но в Москве меня не будет... недели две.
Турецкий вставил в губы сигарету и пожал плечами:
– Что ж, нужно так нужно.
Он заслонил зажигалку ладонями и прикурил.
Марина легонько тронула его за локоть, словно искала его взгляда. Турецкий посмотрел на девушку.
– Помнишь, ты говорил, что хочешь, чтобы мы снова встретились?
– Помню. Ты сказала, что встреча может быть только случайной, потому что ты веришь в судьбу.
Александр Борисович усмехнулся.
– Ты смеешься? – спросила Марина. – Глупый довод, я согласна. Поэтому я тебе и позвонила. Я поняла, что не могу без тебя. Поняла, что если не увижу тебя перед отъездом, мне будет очень... очень плохо. Пожалуйста, не отворачивайся. Я хочу видеть твои глаза.
– После твоих пророчеств я просто боюсь смотреть тебе в глаза, – насмешливо сказал Александр Борисович. Однако, несмотря на кажущееся безразличие, голос у него был слишком нервный и натянутый. Турецкий понял, что не может справиться со своим голосом, и еще больше разозлился на себя.
– Ты обижен, я вижу, – со вздохом сказала Марина. – Вот только не понимаю, за что.
– А что тут понимать? – в сердцах проговорил Турецкий. – У тебя какая-то тайная жизнь, в которой для меня нет места.
Лицо Марины стало грустным.
– Все не так, как тебе кажется, – сказала она, нервно покусывая губы. – Когда-нибудь... очень скоро... я все тебе расскажу. А сейчас не могу.
– У тебя проблемы?
Марина покачала головой:
– Нет. Просто моя работа... она отнимает у меня слишком много времени и сил.
– Много заказов на строительство домов? Откажись от половины, – небрежно сказал Турецкий.
– Не могу. Это от меня не зависит.
Турецкий снова отвернулся. Лицо женщины притягивало его, как магнит, и Турецкому было досадно, что это так. Он чувствовал себя под ее взглядом слабым и беспомощным.
– Ты по-прежнему прячешь от меня глаза, – сказала Марина. – Что ж, я сказала тебе все, что хотела. Теперь мне пора. – Она выждала несколько секунд и спросила: – Ты даже не хочешь поцеловать меня на прощание?
– Нет, не хочу, – ответил Турецкий.
– Ладно. Тогда прощай. – Она повернулась, чтобы идти, но вдруг остановилась и обернулась. – Можно я позвоню тебе, когда вернусь в Москву?
– Как хочешь, – пожал плечами Александр Борисович.
– Тогда позвоню. – Она улыбнулась, неловко махнула ему рукой, повернулась и зашагала в сторону метро.
– Ну? – нетерпеливо спросил Турецкий, прижимая трубку к уху.
– Ничего не получилось, – уныло ответил Плетнев. – Она свернула в переулок и как в воду канула. Словно растворилась в воздухе. Я ничего не смог поделать.
– Черт, – проворчал Александр Борисович. – Или эта девушка призрак, или у тебя профессиональные проблемы.
– Александр Борисыч, ты же знаешь, что «наружка» – мой конек, – обиженно проговорил в трубку Плетнев. – Она не простая девушка. Готов поклясться чем угодно, что ее учили уходить от слежки.
– Кто же она, по-твоему? Секретный агент? Шпион?
– Не знаю, но думаю – что-то вроде этого. Она появляется ниоткуда и исчезает в никуда. Она не оставляет следов. Она меняет имена и личности, разбирается в архитектуре, философии и преферансе. Уверен, что если бы речь зашла о ядерной физике, ей бы и тут нашлось, что сказать. Попахивает спецподготовкой, тебе не кажется? Да еще эта гадость, которую она подсыпала мне в кофе!
– Ты, кстати, позвонил в лабораторию?
– В том-то и дело. Эксперты ничего не нашли. Но там точно что-то было. Какая-то психотропная дрянь.
– Ты уверен, что это была та самая чашка?
– Конечно! Хотя... В принципе она легко могла подменить чашку, пока я был в отключке. Точно! Она специально так сделала, чтобы сбить нас с толку и выставить меня дураком!
Турецкий подумал и сказал:
– В принципе это возможно. Ладно, я попробую что-нибудь разузнать о ней по своим каналам. А насчет того, что ты ее упустил... Особо не парься. Это со всеми бывает. Ты с Ириной давно говорил?
– Недавно. С ней все в порядке.
– Ну-ну. Будешь с ней говорить, передавай привет от «бывшего».
24
Александр Борисович вошел в кафе и поискал глазами Яковлева. Тот заметил Турецкого первый и махнул ему рукой. В кофейне было сильно накурено и шумно, но генерала Яковлева это, похоже, не смущало. Выглядел он довольным.
– Саня, привет!
Владимир Михайлович приподнялся со стула и пожал Турецкому руку.
– Поешь со мной?
– Нет, Володь, я сыт.
– Ну смотри. Тебя не смутит, если я во время разговора буду есть? Я сегодня не завтракал, так что...
– Что за церемонии, Володь? – сказал Турецкий, усаживаясь. – Когда это меня смущало?
– Ну отлично!
Яковлев подцепил с тарелки кусок бифштекса и отправил его в рот.
– В общем, дело такое, – начал он, усердно работая челюстями. – Я направил пару толковых ребят в ГИЦ, но они не нашли там никого похожего на твою Марину Соловьеву. Зеро. Пусто. Никакого следа.
– Это все? – осведомился Александр Борисович, прищуривая глаза.
Яковлев тряхнул головой:
– Нет. Ты говорил, что видел ее в толпе проституток на трассе, так?
– Да. Я тебе даже точные координаты указал.
– Да-да, помню. Так вот, вчера вечером одну из проституток убили недалеко от этой точки. Сначала задушили, потом расчленили.
Сигарета застыла в руке у Турецкого.
– И это не в первый раз, – продолжил Владимир Михайлович, уминая бифштекс. – Три месяца назад еще одна из проституток была убита. И таким же точно образом. Задушили, расчленили, разбросали. Тело в одном месте, голову – в другом, руки – в третьем. Искали части тела с собакой.
Александр Борисович сидел мрачнее тучи.
– С сутенершей уже беседовали?
– Конечно. И в прошлый раз, и в этот. Но информации никакой. «Ничего не видела, ничего не знаю, я честная женщина, и оставьте меня в покое». Примерно так.
– Гм... – Турецкий наконец закурил и задумчиво скосил глаза на пылающий кончик сигареты. – Так-так. За Плотниковым кто-нибудь следил?
Начальник МУРа покачал головой:
– Нет. Не смогли «изыскать ресурсов».
– Черт знает что такое, – проворчал Александр Борисович.
– Ну, ты же знаешь, какая напряженка у нас с людьми. Парни из оперативного с ним уже встречались. Плотников утверждает, что провел весь день на даче с семьей.
– Семья подтверждает?
