Яковлев хмыкнул.
– А куда ж она денется. После того как Плотникова выпустили из СИЗО, у них в семье мир и покой. Супруга с него пылинки сдувает, а он с нее. Идеальная семья.
– Ясно.
Турецкий задумался. Лицо у него было недовольным, почти злым. «Не хотел бы я быть его врагом, – подумал Яковлев, искоса поглядывая на друга. – Особенно когда у него такое лицо».
Сигарета медленно тлела в пальцах Турецкого, но он, казалось, забыл про ее существование.
Владимир Михайлович доел бифштекс, вытер рот салфеткой и спросил:
– Что думаешь делать?
Турецкий ответил не сразу. Он пристально посмотрел на Яковлева, прищурил слегка опухшие веки и ответил сухим, скрежещущим голосом:
– Съезжу поговорю со сводней и ее нимфами. Я знаю, где она их выпасает, и запомнил некоторых в лицо.
В лице Владимира Михайловича читалось сомнение.
– Думаешь, тетка пойдет на контакт? – недоверчиво спросил он.
– Посмотрим, – ответил Турецкий и зловеще усмехнулся.
Яковлев смотрел на него с тревогой.
– Ты там главное, не переборщи, – сказал он. – Ты, конечно, лицо неофициальное, но все-таки...
– Не бойся, я буду нежен и предупредителен, – заверил друга Александр Борисович и с еще более зловещей ухмылкой вдавил окурок в пепельницу. – Кто ее «крышует».
– Некий Штырь. Он проходил свидетелем по делу об ограблении ювелирного лет пять назад.
Турецкий кивнул:
– Да, я помню. Гонорной, но трусливый. С этим я разберусь.
Александр Борисович остановил машину у обочины. «Мамка» тут же засеменила к машине и сунула голову в открывшееся окно.
– Чего желаете? – сверкнув в улыбке золотыми зубами, осведомилась она.
– Сядь в машину, – спокойно сказал ей Турецкий.
– Чего?
– В машину сядь, – спокойно повторил он, повернул голову и одарил златозубую сутенершу таким взглядом, что та невольно поежилась.
– А вы кто? – недоуменно спросила она.
– Если через пять секунд, – тем же ледяным голосом проговорил Александр Борисович, – не сядешь в машину, я тебя закрою со всем твоих клоповником.
Сводня явно колебалась. С одной стороны, на милиционера незнакомец вроде не походил. Бандит? Но у сводни была неплохая крыша, и бандитов ей опасаться не приходилось.
– Часики тикают, – сказал Турецкий скрежещущим голосом.
Сводня недовольно хмыкнула, но открыла дверцу и забралась в машину.
– Ну? – спросила она. – Чего вам?
Турецкий посмотрел на нее долгим, пристальным взглядом и сказал:
– Заработать хочешь?
– В смысле? – нахмурилась сводня.
– В прямом. Могу щедро набашлять.
– Спасибо, у меня хорошая зарплата, – презрительно ответила сутенерша и взялась за ручку двери.
Турецкий спокойно взял ее за плечо и с силой сдавил его.
– А-а, – тихо застонала сводня. – Ты че делаешь, козел?
– Ш-ш-ш... – зашипел на сводню Турецкий, приближая к ней холодное лицо с ледяными глазами. – Заткнись, или я тебя заткну.
Сутенерша глянула в лицо Турецкому и тут же замолчала. В глазах ее стоял страх.
– Молодец, – похвалил Александр Борисович и отпустил жирное плечо женщины. – Я работаю в частном агентстве. Мне заплатили, чтобы я кое-кого нашел. Если поможешь – я с тобой поделюсь.
– А если нет?
– А если нет... – Турецкий спокойно взял сутенершу за волосы, намотал длинный локон на кулак и притянул ее голову к себе. – Если нет, я тебя закрою, – пообещал он зловещим голосом. – Навсегда. Ясно выражаюсь?
– Да уж куда яснее, – хрипло ответила сводня и поморщилась от боли.
Александр Борисович отпустил ее, взял с панели сигареты, вынул одну сигарету зубами, потом протянул пачку сводне:
– Угощайся.
– Спасибо, не курю, – ответила та севшим от страха и негодования голосом.
– Хочешь умереть здоровой? – осклабился Александр Борисович. – Могу посодействовать.
Лицо сутенерши дернулось, как от удара.
– Слушайте... как вас там... Я не знаю, кто вы такой, но не нужно мне угрожать. Если вы хотели меня напугать, то я уже напугана.
– Меня это устраивает, – сказал Турецкий, попыхивая сигаретой. – Значит, можем приступить к разговору?
– Можете, если вам есть что сказать.
– Убита уже вторая девочка, – медленно проговорил Александр Борисович. – И я хочу найти того, кто это сделал.
Сутенерша искоса посмотрела на Турецкого.
– Я тоже хочу, – сказала она.
– Значит, мы друг друга поймем. У тебя с памятью все в порядке? Склерозом не страдаешь?
– До сих пор не жаловалась, – сказала сводня настороженным голосом.
– Значит, должна помнить, с кем девчонки уезжали в «последний рейд». Это ведь был один и тот же человек, правда?
Сводня молчала.
– Ну? – поторопил ее с ответом Александр Борисович.
– У меня все в порядке с памятью, но с чувством самосохранения тоже неплохо, – сказала та. – И с ментами я не сотрудничаю. Даже с частными сыщи... – Сводня наткнулась на колючий взгляд Турецкого и осеклась. – Я ничего не знаю, – слегка повысив голос, проговорила она. – Совсем ничего. Машины останавливаются каждые десять минут, разве всех упомнишь?
– Но ты ведь баба наблюдательная. И с чувством самосохранения у тебя все хорошо. – Турецкий зловеще прищурил серые глаза. – Хочешь, чтобы он распотрошил всех твоих девчонок, а потом взялся и за тебя?
– Я для него старовата, – усмехнулась сводня.
– Для него может быть. А я, случись что, не побрезгую.
Последовала пауза.
– Опять угрожаете? – хрипло и недовольно проговорила златозубая. – Может, обсудите это с моей «крышей»? – злобно прищурившись, проговорила сводня.
– Уже. Штырь отдал мне тебя с потрохами. Попросил только зубы не трогать. Говорит: самому пригодятся, для коллекции.
– Так вы...
– Не веришь позвони ему, – отрезал Александр Борисович.
Сводня задумалась. С полминуты она сидела молча, злобно сверкая на Турецкого крысиными глазками. Потом сказала:
– Ладно. Сама я, правда, ничего не знаю. Но познакомлю вас с самой наблюдательной из своих девчонок. Возможно, она что-то видела. Это все?
