– Действительно было. Следователь Чеботарев тоже обратил на это внимание. Дело в том, Юра, что я был знаком с этим Богомоловым. На чем, вероятно, и строился весь расчет Хомяка. Он искал, где бы меня подловить, и нашел-таки, мерзавец, в оперативной смекалке ему не откажешь. Лет пять назад я читал курс лекций на юрфаке МГУ[8] ...
– Припоминаю, – пробормотал Гордеев. – Минуточку... А покойный Богомолов – студент МГУ! Так вы были знакомы?
Турецкий кивнул.
– Но ведь он, кажется, заочник? Хотя постойте, Богомолов учился и на очном отделении, правда, всего один год, но как раз пять лет назад! Все сходится, все понятно. С твоей памятью на лица, Александр Борисович, ты, конечно, не мог забыть своего студента. Значит, расчет строился на том, что, увидев в качестве «связного» этого парня, которого ты когда-то знал, ты невольно станешь больше доверять всей этой ситуации, не будешь ждать подвоха и расслабишься. Тем более что все происходило довольно быстро.
– Верно. Только скажу тебе по совести, я и так не ждал подвоха. То есть, разумеется, я всегда помню, кто я такой, чем занимаюсь и что из этого может последовать, но никакой подставы в тот вечер я и близко не подозревал. Но кому-то, черт побери, срочно понадобилось вывести меня из игры на длительный срок.
– И ты догадываешься кому?
– Пока нет.
– Да, – спохватился Гордеев, – но как же быть с девушкой? Ты же сказал, что человек, с которым у тебя была встреча в «Распутине», ее клеил! Как же это теперь укладывается в общую картину?
– Нормально укладывается. Богомолов несколько раз подходил к ней, и они мило общались, так что я почти не лукавил. Все это делалось для того, как ты верно заметил, чтобы я еще больше проникся доверием к ситуации. Получился эдакий лохотрон для следователя Генпрокуратуры. Все роли расписаны до мельчайших деталей.
– Довольно высокого класса лохотрон.
Турецкий развел руками: что поделаешь, мол, достойный противник.
– Но неужели ты действительно не помнишь Хомяка в тот вечер?
– Представь себе, нет, Юра. Все, что я говорил раньше, – чистая правда. Я помню только, что сел за руль и отъехал от стоянки. Очевидно, Хомяк с девушкой меня уже поджидали.
– Почему он убрал их всех, как ты думаешь?
– Тут и к доктору ходить не надо, все очевидно. Они – свидетели подставы, у каждого своя роль, стоит каждому рассказать, что знает, как откроется общая картина. Хомяк просто недоработал, если бы он уничтожил тела без следа, вы с Грязновым ничего бы не нашли, да и пальцы на ключе зажигания идентифицировали бы до второго пришествия. Кроме того, сами по себе эти отпечатки ничего не доказывали, ведь, согласно его легенде, когда я отрубился, Хомяк сел было за руль, пока якобы девушка на него не напала. Вот скотина.
– А бывший менеджер, Мартынов? Чем он занимался?
– Как рассказал мне Чеботарев, Мартынов вообще оказался крайним. Он в этой истории явно не при делах, из клуба давно ушел, занимался сетевым маркетингом, но вина его (в глазах Хомяка, разумеется) состояла в том, что он взял некогда Богомолова на работу и по-прежнему состоял с ним в приятельских отношениях. Богомолов вполне мог что-то рассказать Мартынову, и даже, если он хотя бы прежде рассказывал о знакомстве со мной, этого было достаточно.
– Вот бедняги, – вздохнул Гордеев.
– Ничего не поделаешь, люди гибнут за металл. Девушка получила тысячу долларов, Богомолов – три, и, видимо, им посулили еще. Впрочем, не факт, что ушлый Хомяк, который лично их нанял, сам у них же потом эти денежки не изъял. Но с этим пусть теперь Чеботарев разбирается. Жираф большой, ему видней. И знаешь что? Пойдем пообедаем, – безо всякого перехода решил Турецкий.
В столовой сразу четыре смутно знакомых работника Генпрокуратуры одновременно высказали горячее желание угостить Александра Борисовича обедом, а двое из них обещали продолжение. Так что Гордееву пришлось терпеливо ждать, пока Турецкий вежливо, но твердо освободится от этих дружеских рукопожатий и усядется за столик.
– Ты теперь герой, – заметил адвокат.
– Жаль, ненадолго. Мои пятнадцать минут славы растянутся на недельку, не больше. Кстати, насчет халявного обеда. Ирина приглашает тебя в гости, это, собственно говоря, будет обед в нашу с тобой честь. Меня будут чествовать, как главного политкаторжанина эпохи, а тебя – как моего скромного спасителя. Ну и девушку свою приводи, Ирина распорядилась. Как бишь ее зовут, Евлампия?
– Да ладно тебе, Александр Борисович. Евгения. Ты же с ней знаком. И вы с ней, кстати, коллеги.
– Каким же это боком? – не без надежды, как показалось Гордееву, спросил Турецкий.
– Она тоже преподаватель МГУ.
– А-а-а, – разочарованно протянул Турецкий, принимаясь за солянку.
Гордеев вытащил телефон и снова позвонил Жене. Безрезультатно.
– А как насчет этого охранника, Столбова? Он с кем-нибудь связан? Что про него известно?
– Вот об этом, Юра, я и хотел с тобой поговорить. Видишь ли, все улики против него. Но я хотел бы предложить тебе взять на себя его защиту... Хороша соляночка, Ирка так не умеет.
Гордеев ушам своим не поверил. Турецкий предлагает ему защищать человека, которого сам же собирается обвинить в убийстве!
– Ты подумай, Юрка, это интересное дело. Мне сегодня позвонила его сестра, спросила совета, она не знает, к кому обратиться.
– Чья сестра?! – совсем уже запутался Гордеев.
– Столбова этого. Троюродная сестра, Катя Столбова. Она, кстати, в том же клубе работает, в «Березке». Начать рекомендую с нее.
– Хватит с меня нищих клиентов, – пробурчал Гордеев. – И вообще я хочу отдохнуть.
– Не волнуйся, они-то как раз не нищие, им, в отличие от следователя Генпрокуратуры, есть чем расплачиваться. «Березка» это такое странное заведение, доложу я тебе, там бомжи сигары курят.
Глава 7
Максаков
Солнце стремительно поднималось над Амуром. Его золотисто-красный диск отразился в спокойных, лениво накатывающихся на берег волнах. Красный отсвет разлился на пляжном песке и заиграл румянцем на лицах юношей и девушек.
– Ур-ра! – закричали ребята.
Один из них швырнул пустую винную бутылку в кусты и обернулся, пьяно улыбаясь:
– Все, что ли? Больше нету?
Все посмотрели на невысокого худого юношу с редкими светлыми волосами и в очках с толстыми стеклами.
– Ну? Ты же нес? Портвейна ведь много было.
– Все, – протянул он, неуверенно рассматривая пустую матерчатую сумку.
– А че таскаешь тогда?
Высокий крепкий парень грубо вырвал у него из рук сумку и, подкинув в воздух, ударил по ней ногой.
– Долой все! Новая жизнь! Конец школе! Ур-ра!
– Ур-ра! – подхватили остальные и стали по очереди пинать сумку, передавая друг другу пас ногами.
– Шмыга! Держи!
Высокий парень швырнул испачканную в песке сумку в лицо юноше в очках. Тот попытался поймать ее, но влажный песок залепил ему стекла, и сумка попала в лицо. Все засмеялись. Юноша, смущенно улыбаясь, искоса посмотрел на одноклассников и отошел в сторону, очищая очки.
– Стас, за что ты его не любишь?
