Кстати, как он поживает?
– Спасибо зарядке, – осторожно ответил Турецкий. – Нормально поживает, спасает всяких без вины обвиненных. А почему ты спрашиваешь?
– Так просто, к слову пришлось. И разве у нас есть без вины обвиненные? Советский суд – самый гуманный суд в мире.
– Так то советский, – уточнил Турецкий.
– Шел бы ты отсюда по своим делам, гражданин помощник генерального прокурора.
– Значит, ничем больше я тебе помочь не могу, – скорее утвердительно, чем вопросительно пробормотал Турецкий. Как бы про себя, но на самом деле более чем вслух.
– Я же сказал...
Не хочешь говорить – не надо, сам все раскопаю, подумал Турецкий.
– Кстати, забыл тебе сказать, Костя. Ты знаешь, кто тебя оперировал?
– Мне говорили фамилию, но я забыл, такая распространенная, русская.
– Иванов.
– Петров-Сидоров, – машинально добавил Меркулов.
– Да нет, Иванов.
– В самом деле?
– Ну конечно.
– Как-то не отложилось.
– Немудрено, – посочувствовал Турецкий.
– Кажется, хороший хирург. Ты не находишь? – Меркулов кивнул на свой живот.
– Нет, Костя. Должен тебя все-таки огорчить.
– Что – нет? – удивился Меркулов. – Плохой он хирург? Или не Иванов?
– Не Иванов, – горестно вздохнул Турецкий. – Соврал, грешен. Тебя кромсал заезжий филиппинский хирург. Голыми руками. В порядке обмена опытом. Ему разрешили попрактиковаться на удалении аппендикса. Ты как вообще, уже нормально себя чувствуешь? – сочувственно улыбнулся Турецкий.
Меркулов рассмеялся и махнул на него рукой.
Выйдя из палаты, Турецкий позвонил секретарше Меркулова и дал инструкции по поводу жены Меркулова – сообщать обо всем уже можно, навещать тоже. Об отставке он ей ничего не сказал.
13
К доктору Малышкину пришлось ехать в микрорайон «Левобережный», который располагался сразу за Кольцевой автодорогой. Гордеев ехал вдоль канала имени Москвы. Он, конечно, не чувствовал себя тут старожилом, но знал, что «Левобережный» – это достаточно молодой район города, который появился давно, но не был активно жилой частью города, и только лет тридцать назад здесь построили высотные жилые дома, а прежде были только дачи и одна школа. Теперь школ была целая куча, да и в дубовом парке разместился Государственный университет культуры.
Да, Химки стали немаленьким городом, говорят, тут что-то около четверти миллиона человек. А ведь Гордеев еще помнил не столь уж далекие времена, когда никаких пробок тут и в помине не было и, хорошенько разогнавшись, можно было проскочить и оказаться в Зеленограде или Долгопрудном.
Гордеев проехал совхоз «Химки», поставляющий продукты в военные госпитали Москвы и Подмосковья, детскую поликлинику и психиатрическую больницу № 22. Главврач был практикующим психиатром, и здесь у него был свой кабинет. Эта ситуация была для Гордеева не совсем понятной.
В кабинете Владимира Анатольевича Малышкина стоял старинный советский холодильник «Днепр», который немного рычал, из-за чего иногда приходилось повышать голос.
– Пациент подарил, – смущенно объяснил Малышкин. – Авиамеханик, мастер на все руки. Я ему говорю: спасибо, конечно, но на кой черт мне такая рухлядь? А он возражает, говорит, что отремонтировал и теперь этот ветеран еще сто лет прослужит. И действительно, рычит, но работает. Хотите минералки или еще чего-нибудь?
Гордеев не отказался.
Главврач городской станции «Скорой помощи» был высоким, сутулым мужчиной лет пятидесяти, чуть лысоватым и в очках с толстыми стеклами – настоящий Айболит. Он сразу дал понять Гордееву, что он и его коллеги считают Великанова героем-мучеником.
– Его вообще весь город обожал, – сказал Малышкин.
Гордееву подобное обобщение как-то не пришлось по душе. Возможно, потому, что последние несколько месяцев он жил в этом же самом городе и о знаменитом докторе Великанове ничего не слышал. Правда, тот уже парился на нарах, когда Гордеев появился в Химках...
– Вот как? – иронично поинтересовался адвокат. – Если вы в него тут так все влюблены, что вы же дали его посадить за здорово живешь?
– А что мы могли сделать? – возразил Малышкин. – Взять на поруки сплоченным трудовым коллективом? Не советские же времена. Да и убийство, как ни крути.
– Как ни крути, – согласился Гордеев. – Это верно. Итак, объясните мне самое главное. Я буду говорить простым, обывательским языком, ладно? Почему ваш замечательный доктор, всеобщий любимец и Робин Гуд попросту взбесился? Почему, можете мне ответить?
На удивление, Малышкин не рассердился, хотя Гордеев его, конечно, немного провоцировал.
– Видите ли, для этого у него действительно были все основания.
– Вот и объясните мне.
– Попытаюсь, – вздохнул Малышкин, – хотя, чтобы это понять, надо поездить с бригадой «скорой помощи»...
– Не дождетесь, – быстро сказал Гордеев.
– Я и не рассчитывал. Но вот посудите сами. Бригаде медиков на сборы дается пять минут. Доехать до места назначения они должны максимум за четверть часа. Но очень часто «скорую» встречают перекопанные дороги, закрытые железные двери в подъездах и неработающие лифты. Однако это не самое страшное. Люди, к которым приезжают врачи, ведут себя все опаснее. Так происходит не только в нашем городе – по всей стране ежегодно фиксируются тысячи случаев нападения на врачей.
– Есть официальная статистика?
– Смеетесь? – грустно сказал Малышкин. – Конечно, нет. Неизвестно, сколько врачей «скорой помощи» погибают или получают увечья во время исполнения своих профессиональных обязанностей. Этой статистикой не занимаются ни в Министерстве здравоохранения России, ни в МВД.
– Ну да, – подтвердил Гордеев, – разумеется. А чего вы хотели? МВД ведет учет преступлений не по профессиям пострадавших, а только по уголовным статьям. Извините, что перебил.
– Вот и выходит, что реальную картину нападений на врачей «скорой помощи» можно обрисовать только конкретными примерами, – резюмировал Малышкин.
– Вы можете мне их привести?
– Кое-что, пожалуй, могу. Как, например, поступать в таком случае? Представьте, что родственники больного ворвались на станцию «Скорой помощи», облили бензином и подожгли пульт?
– Что, и такое было?! – ужаснулся Гордеев.
– Кое-где было. В Красноярске, например. В результате там нашлись деньги на то, чтобы врачей сопровождала милиция, ну и вообще на охрану. Я туда ездил по другим делам, видел: сибиряки очень неплохо все организовали. На диспетчерском пункте, где принимают вызовы к больным и передают их дежурным бригадам, стоит отдельный стол, за которым сидит человек в милицейской форме, вооруженный автоматом. И все стало в порядке. Все спокойно занимаются своим делом, принимают вызовы, выезжают на вызовы. А опытные диспетчеры уже давно научились определять, где медиков могут ждать неприятные сюрпризы.
– Какие вызовы считаются опасными? – спросил Гордеев.
– О! Да все что угодно может быть. Это и ранение – ножевое или огнестрельное, и побои, и если голос у позвонившего человека нетрезвый, такой вызов тоже считается опасным. И представьте, после введения милицейской охраны в Красноярске не было зафиксировано ни одного случая нападения на врачей «скорой». Пьяным или излишне нервным горожанам хватает одного только присутствия вооруженных людей в форме.
