чтобы она его отфутболила. Но он не унимается, звонит снова и снова, и в конце концов, когда секретарша выходит, я беру трубку и нарываюсь на него. Это и был Великанов. Он говорит мне несколько слов, но таких, что я назначаю ему встречу.
– Где? – спросил Турецкий. – И какие слова?
– Слова – он называет фамилию и имя моей женщины. Встреча – в метро. Садимся в поезд и катаемся по Кольцевой. Там он мне сообщает, кто он такой и что у него есть сведения, что сегодня вечером меня убьют. Я интересуюсь, а почему я должен в это верить. Тогда он говорит, что меня убьют не одного, а вместе с этой самой хорошенькой женщиной – у нее на даче. Тут я велю ему замолчать. Мы выходим из метро порознь, но я держу его в поле зрения. Вызываю машину. Она приезжает через пять минут. Я даю Великанову знак сесть в нее. Мой водитель отвозит его ко мне на работу и запирает в моем кабинете. Таким образом, кроме нас троих, никто ничего не знает. Собственно, водитель ничего и так не знает, кроме того что шеф приказал кого-то отвезти и запереть, – велика важность, и не такое бывало. Я еду на дачу, перед тем, правда, заглядываю к Денису в «Глорию» и беру у него такую английскую штучку – миноискатель, ноу- хау. Очень компактный и не нуждается в отдельном источнике питания. Энергия образуется от постоянного движения миноискателя влево-вправо. Еду к ней на дачу и думаю: «Может быть, еще рано, сяду в засаде, срисую субчиков». Не тут-то было. На всякий случай проверил дорожку к дому миноискателем – там сад заросший такой, очень живописно. Ну и в трех метрах от порога нашел «стакан». Отпечатков пальцев на нем не было – на следующий день я проверил. Сделан был очень грамотно и рационально. В принципе это чеченская фишка, но такое уже кто только не делает. После этого звоню ей, говорю, что сегодня задержусь в городе и чтобы на дачу она не ездила. Сам всю ночь сижу в засаде. Нет, вру. Часов в пять утра все-таки отрубился. Но никто больше не пришел. Утром я поехал отпирать Великанова. Мы с ним выпили, и я его отпустил.
Все молчали. На Турецкого произвело впечатление, что его друг так ни разу и не назвал ни имя женщины, ни даже географическое направление, в котором находится ее дача.
Гордеев осторожно сказал:
– Слава, ты только не сердись, но тебе не приходило в голову, что он сам мог такую штуку сделать, а потом тебе о ней сказать, чтобы завоевать доверие?
– Приходило, – кивнул Грязнов. – Первым делом. Но я быстро от этой мысли отказался. Денег он не брал и ни разу не попросил ни о какой услуге. Ни ра-зу! Более того, еще дважды снабжал меня полезной информацией о подмосковных преступных группировках.
– Ну и дела, – присвистнул Турецкий. – Как это у него получалось?
– Я организовал за ним наблюдение в Химках. На месяц. Бесполезно. Врач «Скорой помощи». Разговаривает с десятками людей. С сотнями. Не уследишь. И потом, самое главное! Дача ведь не моя! Это же надо было знать, с кем я встречаюсь, когда туда поеду, в какое время... А роман, между прочим, короткий был – до того три недели и после того одна, вот и все.
– Что же так? – не удержался Турецкий.
– Не знаю, – сознался Грязнов. – Сам себе не могу объяснить. Просто не смог ей в глаза после этого смотреть. Не рассказал, конечно, ничего, но наплел всякий вздор: работы много, то да се.
– Обиделась?
– Не то слово. Но пережила.
– А она кто? – спросил Турецкий.
Грязнов молча прикурил и стал пускать кольца в потолок.
– Слава, женщина твоя кто? Чем занимается?
Грязнов в очередной раз глубоко затянулся, выдохнул и сказал:
– Работает в отделе по борьбе с экономическими преступлениями.
– Черт! – сказали Гордеев и Турецкий одновременно.
– В каком округе? – зачем-то спросил еще Турецкий.
– Какая разница, – огрызнулся Вячеслав Иванович. – Ну в Западном округе!
И Турецкий замолчал уже надолго. Все понимали, что это значит. Покушение могло быть организовано совсем не обязательно на Грязнова, учитывая род занятий его пассии и то, что на даче этой Грязнов стал появляться только за пару недель до установки «стакана».
– Ты ее прикрыл после этого? – спросил Гордеев.
– Спрашиваешь! Организовал круглосуточную охрану, полгода по пятам ездили, она ничего не знала.
– Что же ты раньше в колокола не бил?
– О посадке доктора я узнал вообще случайно и совсем недавно, к стыду своему.
Турецкий разлил водку и сказал:
– За Великанова.
Выпили.
– Короче, ни хрена он, Славка, не стукач, – резюмировал Турецкий. – Развел ты меня по полной программе!
– А кто говорил, что он стукач? – удивился Грязнов. – Я говорил, что человек снабдил меня ценной информацией.
– О чем это вы? – с интересом спросил Гордеев.
– Это, Юра, наш давний философский спор...
– Не надо лапшу вешать, – возмутился Турецкий. – Лучше разливай еще, выпьем Юрке на посошок.
– Я никуда не ухожу, – напомнил Гордеев. – Это моя квартира.
– Ты уезжаешь, – напомнил Турецкий, – спасать человека. А ключи от квартиры можешь оставить мне.
Грязнов, разливавший водку, засмеялся. Друзья чокнулись и выпили.
– На хрена это, Саня, я тебе ключи оставлю? – с подозрением в голосе спросил Гордеев.
– А ты как думаешь? Буду приходить, поливать тебе кактус.
– Так ведь нет у меня никакого кактуса!
– Заведу, – пообещал Турецкий.
Грязнов уехал, а Турецкий предупредил жену и заночевал у Гордеева.
На следующий день, собирая вещи, Юрий Петрович обратил внимание, что временно исполняющий обязанности заместителя генерального прокурора по следствию не слишком-то торопится их исполнять. Иначе говоря, валяется на диване и не собирается вставать.
Друзья позавтракали, в который уже раз обсудили диспозицию.
Гордеев глянул на часы. Турецкий тоже посмотрел на его часы – это была «Омега», которую никакой высокопоставленный сотрудник Генпрокуратуры позволить себе не мог – посмотрел без зависти, но со смешанным чувством.
– Ну все, я помчался, – сказал Юрий Петрович.
– Экий ты торопливый, – с укоризной сказал Турецкий. – Куда торопиться-то? Никуда не надо торопиться. «Все приходит к тому, кто умеет ждать», – гласит древняя восточная мудрость.
– Забавно, – сказал Гордеев. – Кто тебе рассказал про эту мудрость? Грязнов?
– Почему – Грязнов? – немного обиделся Турецкий. – Чуть что-то хорошее – так сразу Грязнов, да?
– Ладно-ладно, и это он сказал, что мудрость – восточная?
– Ну он, – помявшись, признал Турецкий. – А что?
– Ничего, – успокоил Гордеев. – Это он от меня услышал. И Восток тут ни при чем. Есть, Саня, и другой вариант по поводу того, что не надо суетиться. Просто сиди спокойно на крылечке, и тогда ты увидишь, как труп твоего врага пронесут мимо.
– А ты у нас, выходит, старый мудрый адвокат, сидишь на крылечке, – ехидно заметил Турецкий, – и наблюдаешь нон-стоп похоронные процессии. Кто твой враг-то? Скажи мне, кто твой враг, Гордеев, и тогда я скажу, кто твой друг! – Турецкий засмеялся, вполне довольный собой.
– Да вроде пронесли уже всех, – не без облегчения признался Гордеев.
– Рад за тебя, – сказал Турецкий, думая о холодной войне между Меркуловым и генеральным.
2
Котлас, городок, рядом с которым располагалась зона, был еще тот – Гордеев это
