понял, едва ступил на перрон. В сущности, это была маленькая железнодорожная станция.
Гордеев огляделся и увидел маневровые пути, громоздкие туши порожних товарных вагонов, фонари путевых обходчиков, два темных здания с разбитыми окнами и со старыми рекламными плакатами, которые трепал дождь. С погодой ему не подфартило. И такси, надо думать, тут не разыщешь.
Гордеев поднял воротник куртки (зонтик остался в офисе в Химках), забросил сумку на плечо и прошел через символическое здание вокзала. Ан нет! На небольшой привокзальной площадке – язык не поворачивался назвать ее площадью – дежурили три машины с зелеными огоньками. Первая из них сразу же поехала навстречу Гордееву.
– В гостиницу, – сказал адвокат. – Есть у вас тут гостиница?
– Есть, конечно, – сказал водитель, лысый мужчина за пятьдесят, – только в такое время она закрыта, даже внутрь не войдете.
– А что делать одинокому страннику? – поинтересовался адвокат. – Где кров и очаг? Куда подевались добрые люди?
– А деньги у одинокого странника имеются? Я могу вас к своей теще отвезти, – предложил лысый. – У нее дом немаленький. Она берет жильцов. – Он почесал лысину. – Иногда...
– Деньги, само собой, есть. Только скажите, далеко ли оттуда до колонии? Да не пугайтесь вы, – заторопился Гордеев, почувствовав назревающую проблему. – Я адвокат, приехал к своему клиенту. Сейчас удостоверение покажу... Вот, пожалуйста, – протянул он солидную корочку члена Московской коллегии адвокатов.
– Круто. У меня сын хотел в адвокаты, – сказал лысый, возвращая документ и отъезжая от вокзала. – Не получилось, ветеринаром стал, свиней всяких теперь вот лечит.
– И замечательно, – одобрил Гордеев. – Что же нам, больную свинину, что ли, жрать? Ваш сын стоит на страже наших интересов похлеще любого адвоката.
– Вы считаете? – обрадовался водитель.
– Конечно, – подтвердил Гордеев. – Вот я, например...
– А что – вы? Вы людей защищаете – это важно.
– Я не о том. Однажды за границей съел бифштекс с кровью и отравился. А у нас, тьфу-тьфу, такого пока не случалось. А то привыкли все ругать. А зачем? Есть возможность похвалить себя любимых – я считаю, упускать нельзя.
– Я скажу – теща завтра бифштекс приготовит! – пообещал водитель. – Пальчики оближете. Вы любите с кровью или прожаренный? И вообще, вы надолго к нам?
– Не знаю пока, но возможно, что приеду еще. А как вас зовут?
– Виталий Витальевич.
– Хорошее сочетание, – одобрил Гордеев, сейчас он был настроен хвалить решительно все, лишь бы поскорее добраться до койки.
– Вот! – еще больше обрадовался лысый. – А многие не понимают! А я и сына так назвал! А он – внука!
Гордеев подумал немного и решил, что мужик ему нравится.
– Виталий Витальевич, а давайте я вас найму на завтра, отвезете меня к зоне, заберете потом. Как, по рукам?
– Если по деньгам договоримся, – с надеждой поскреб затылок Виталий Витальевич.
– Не обижу, – пообещал Гордеев. – И кстати, лучше прожаренный.
– Что? – не понял водитель.
– Бифштекс.
3
– Великанов! – В открытое окно санчасти заглянула стриженая голова Федьки Крикунова в тот момент, когда доктор заваривал себе чай покрепче, не чифирь, но все же на воле он такого никогда не пил. – Лети к куму, к тебе на свидание приехали. Только он сначала потолковать с тобой хочет, так что поторопись...
– Пошел ты, – вяло сказал Великанов, не глядя выталкивая непрошеного гостя растопыренной пятерней.
Кум – это заместитель начальника зоны по оперативной работе майор Ковалев. Толковать ему с Великановым было определенно не о чем, если только... Да нет, ну в самом деле, кто может приехать к нему на свидание?
Тут Великанов обратил внимание, что, размышляя, он, оказывается, встал и отодвинул чашку. Пойти, что ли, правда, проверить?
Зазвонил телефон. В санчасти был телефон, конечно внутренний, ни в город, ни куда дальше по нему позвонить было невозможно. А вот сюда звонили часто – начальство интересовалось разнообразными больными, или, как оно (начальство) их называло, симулянтами. На самом деле, с появлением в санчасти Великанова количество таковых резко уменьшилось. Обычно это были зэки, желающие закосить пару деньков от той или иной работы и устраивавшие себе мелкие членовредительства. Но Великанов, неулыбчивый, уравновешенный, всегда неизменно хладнокровный и буквально голыми руками вытащивший с того света нескольких человек, оказывал на симулянтов замечательно терапевтическое воздействие.
Майор Ковалев это оценил и оставил свои попытки завербовать его в стукачи. Все равно, несмотря на равное к нему уважение со стороны воров и мужиков, окончательно своим Великанов нигде не стал. Ходил белой вороной по зоне, дымил своей папироской, правда, с некоторых пор и «Кентом», ну так и что же? «Наверное, благодарные больные подсуетились», – рассуждал Ковалев.
Великанов снял трубку.
– Ну сколько тебя можно ждать? – возмутился Ковалев. – Ноги в руки – и через шесть секунд у меня!
Шесть секунд – это, конечно, была фигура речи, эти пресловутые любимые людьми в погонах «шесть секунд» Великанов слышал еще в армии десять лет назад.
Он с сожалением посмотрел на свой чай, подумал, накрыл стакан блюдцем и убрал его в шкаф с медицинскими препаратами. Хорошо бы для таких случаев обзавестись термосом.
Через пять минут он был у Ковалева: чтобы добраться от санчасти до кабинета майора, нужно пройти едва ли не всю территорию зоны.
– Ну, – сказал Ковалев, – и что сей сон значит?
– Вы о чем? – осведомился Великанов. – Я не психиатр и сны не трактую.
– Я о том, кто к тебе приехал и кто тебя сейчас там, – Ковалев абстрактно кивнул в сторону двери, – дожидается.
Ковалеву было хорошо за сорок. Тучный, весь надутый, как мячик, веселые глаза-щелочки – словом, добряк-добряком, но каких неприятностей от этого добряка можно было ждать – вся зона хорошо знала.
– А кто?
– А ты, значит, ничего не знаешь? – вкрадчиво сказал Ковалев.
Великанов с тоской посмотрел в потолок. Еще больше девяти лет будет продолжаться этот бред.
– Слушайте, гражданин майор, давайте на «вы», я же просил вас уже об этом неоднократно. А вы словно бы забываете – то выкаете, то тыкаете. Определились бы, а?
Ковалев знал, что Великанов не зарывается – просто такой человек, так воспитан, так живет. Зона его не сломала и не прогнула, более того, он оказался тут исключительно кстати, потому что до приезда Великанова мало-мальски нормальные доктора из вольнонаемных работников не задерживались, а среди зэков приличных медиков, как на грех, не попадалось – все какие-то коновалы, уж сколько начальник колонии ни просил об этом вышестоящее начальство.
Ковалев вздохнул и показал Великанову на стул. Доктор сел. Ковалев испытующе посмотрел ему в глаза, но толку от этого было чуть – телепатическими способностями заместитель начальника зоны по оперативной работе не обладал.
За спиной Великанова висел плакат: девушка в красной косынке прикладывала палец к губам, ниже была надпись: «Болтун – находка!» Вообще-то, насколько помнил Великанов, в оригинальном варианте было «Болтун – находка для шпиона», но местный опер переделал классику на свой лад. Что ж, ему видней,
