заболевают раком молочной железы. Это доказывает научное исследование, проведенное в Государственном университете Северной Каролины. В эксперименте приняли участие почти шестнадцать тысяч женщин в возрасте от двадцати пяти до сорока пяти лет, которые регулярно занимались оральным сексом последние пять – десять лет. Из них 6 246 глотали сперму, а 9 728 – не делали этого. Исследование показало, что те представительницы прекрасного пола, которые занимались оральным сексом один-два раза в неделю с проглатыванием эякулята, на сорок процентов реже заболевали раком молочной железы. Оральный секс без глотания спермы результатов не давал. Доктор Креймер из медицинской школы Джона Хопкинса, которая не принимала участия в исследовании, заявила, что полученные результаты позволяют отбросить последние предрассудки относительно порочности минета».
Великанов с интересом посмотрел на хозяина кабинета.
– Без комментариев, – предупредил майор Ковалев.
– Мне-то что, – пожал плечами доктор.
– Ладно, – сдался Ковалев. – Я специально эту фигню повесил. Хочу знать ваше профессиональное мнение. Думаете, все так и есть?
– Понятия не имею. Это же научная работа. Исследовательская. А я врач «Скорой». Чувствуете разницу?
– А, – сообразил Ковалев, – это как если бы сравнить меня и какого-нибудь опера, который носится по городу за мелкими жуликами?
– Ну примерно.
– Только ты тут не заливай насчет «Скорой»! – громыхнул вдруг Ковалев кулаком по столу. – Ты, сидя на зоне, умудрился статейку в газету тиснуть! Про браслетики!
– Ну исследование-то я еще на воле проводил, – сказал Великанов, – просто там времени не было систематизировать данные, и вообще...
– Вот и цени условия! Свободен.
4
В комнате для свиданий было пусто. Там стоял стол, диван, два стула. На столе лежали газеты. На зоне была библиотека, но Великанов давно туда не заглядывал – работы последнее время было много. Он взял газету, равнодушно полистал. Она была недельной давности, хотя какая, в сущности, ему разница? Для человека, изолированного от общества, и это свежие новости. Взгляд задержался на следующих строчках:
«Чтобы скрасить серые будни иностранным гражданам, приезжающим в Туркменистан за невестами, туркменбаши Сапармурат Ниязов придумал для них фискальную забаву – государственный калым. Теперь каждый заграничный жених должен внести в казну пятьдесят тысяч долларов за будущую жену. Тех, кого это не отпугнет, ожидает сюрприз поменьше – тысяча долларов на свадьбу (тридцать баранов по тридцать долларов за голову, спальный гарнитур за триста долларов, десять золотых колец для невесты и триста долларов – на прочие расходы). Гарантий возврата денег в случае развода, конечно, не предоставляется».
«Ну и дела, – подумал Великанов. – Все-таки, пока я тут сижу, в мире много чего интересного происходит. Удрать, что ли, в Туркмению, жениться на толстой туркменке и отказаться платить калым? В туркменской тюрьме я не сидел. А вдруг у них там пытки разрешены? Впрочем, если я отсюда удеру, тогда я стану рецидивистом, а это уже серьезно. Оно мне надо?»
Он положил газету на стол.
«А разве так – все несерьезно? – снова подумал Великанов. – Сидит себе человек за убийство двоих других человек. Доктор, самой профессией своей призванный не то что защищать, спасать чужие жизни!..»
Дверь открылась, и вошел высокий темноволосый человек лет под сорок. Не плотный, но явно крепко скроенный – это выдавал и широкий разворот плеч, и мощная шея, и перекатывающиеся под рубашкой бицепсы.
Все это опытный взгляд доктора выхватил в первые же мгновения, и после этого лицо Великанова приняло обычное для него равнодушное выражение.
– Здравствуйте, Сергей Сергеевич, – сказал пришелец. – Я ваш новый защитник, Юрий Петрович Гордеев. – Будем вместе бороться за освобождение.
Комната заколебалась у Великанова перед глазами.
Наверное, с минуту адвокат и его новый клиент откровенно разглядывали друг друга. Потом Великанов отвел взгляд и взял в руки газету.
Гордеев рассказал, что ознакомился с материалами дела, что поговорил с друзьями и коллегами Великанова. Тот слушал молча, никаких конкретных вопросов не задавал.
Юрий Петрович подумал, не стоит ли упомянуть Грязнова, чтобы Великанов сразу понял, чья тут инициатива, – может быть, ему от этого станет легче? Но потом решил горячки не пороть: некоторые стены без ушей просто не строятся. Вполне вероятно, что доктор и сам догадается, а нет – так не велика беда.
Великанов открыл рот, и Гордеев наконец услышал его голос, и первое, что пришло ему в голову, что человек с таким тембром запросто мог бы стать оперным певцом – было в этом чуть низком, спокойном голосе что-то едва уловимое, неспокойное, вибрирующее, был какой-то нерв, наверное, об этом и говорил Малышкин, когда рассказывал, как Великанов действовал на своих пациентов. Да и на женщин, наверное.
– Что вы намерены предпринять? Как хотите выстроить мою защиту? – сказал Великанов, больше не глядя на Гордеева.
– Знаете, Сергей, существует так называемый классический тип адвоката, такой адвокат верит в прецеденты. Он свято убежден, что как в литературе все сюжеты давным-давно использованы, так и в юриспруденции – все преступления уже однажды совершены, и теперь безмозглые преступники просто движутся по хорошо заасфальтированному шоссе.
– Что же он делает в нетипичной ситуации?
– Обычно в нестандартной ситуации, то есть когда у него нет готового решения, такой адвокат бежит в свою библиотеку, зарывается там как крот и в конце концов появляется на свет божий с каким-нибудь подобным делом, которое уже рассматривалось в суде лет двадцать назад. Пожалуй, если ему случится столкнуться с чем-нибудь действительно новым, то он, наверно, грохнется в обморок.
– Значит вы, Юрий Петрович, классический адвокат?
Гордеев засмеялся:
– О, как раз едва ли! Я, видите ли, слишком часто сам в истории попадал, чтобы соответствовать такой академической формулировке. Так что...
– Это успокаивает, – сказал Великанов с совершенно безжизненной интонацией. – Вы пробовали когда- нибудь заталкивать зубную пасту обратно в тюбик? Занимательное, доложу я вам, дело. А мне что-то подсказывает, что именно этому вам и придется посвятить себя в ближайшее время.
– Ничего, гигиена не такое уж тягостное занятие, – отреагировал Гордеев.
– Я хочу задать вам пару вопросов, – сказал Великанов, окончательно отложив в сторону свою газету.
– Пожалуйста, – с готовностью откликнулся Гордеев, что совсем не означало, что он обязательно на них ответит.
– Мне сказали, что вы известный адвокат. Это правда?
– У меня есть определенная репутация. А кто вам сказал?
– Сказали.
Гордеев понял: раз Великанов не был заранее уведомлен о его персоне, то остается только лагерная администрация, а конкретно – майор Ковалев. Адвокат перебросился с Ковалевым несколькими фразами, когда подписывал бумаги, фиксирующие его появление в колонии, но быстро понял – тот еще фрукт. Значит, опер, а по лагерному – кум, успел потолковать с доктором.
– Вы всегда работали адвокатом? – спросил Великанов.
– Не совсем. Когда-то я был следователем.
– Кто вас прислал ко мне? – быстро сказал Великанов.
