– Где ты их набираешь? – завистливо проговорил Турецкий.
– Места надо знать, – ответил Меркулов. Он придвинул к себе чашку, заглянул в нее и поморщился. – Опять зеленый. Один раз сказал ей, что у меня пошаливает сердце, с тех пор упорно таскает мне зеленый чай. Ну, что прикажешь делать? Уволить ее?
– Точно, уволь. А в причинах укажи: за трогательную заботу о здоровье начальника.
– Да ну тебя... – Меркулов поднял чашку и брезгливо отхлебнул. – Ни вкуса, ни запаха, – резюмировал он. – Одни витамины. У тебя-то хоть крепкий?
– Ложку можно ставить. Меня твоя секретарша не жалеет.
– Я тебя тоже жалеть не стану. – Константин Дмитриевич сделал еще глоток, отодвинул от себя чашку, откинулся на спинку кресла и пристально посмотрел на Александра Борисовича. – Дело, Саня, сугубо конфиденциальное, – начал он, перейдя на деловой тон. – Ты слышал когда-нибудь такое имя – Виктор Олегович Мохов?
– Слышал, – ответил Турецкий. – Пару лет назад я был в командировке в его палестинах. Он уже тогда считался хозяином города, хотя на президентское кресло его амбиций не хватало.
– Теперь хватает с избытком, – заметил Константин Дмитриевич.
– Да, я в курсе. – Турецкий затянулся сигаретой и стряхнул пепел в блюдце. – Если я ничего не путаю – а я ничего не путаю, – Мохов сейчас баллотируется в Президенты республики. И кажется, у него неплохие шансы. Я видел репортаж в новостях.
– Ты прав. Шансы у него очень неплохие. Несколько дней назад Мохов был в Кремле и заручился поддержкой Президента.
– Ну, в таком случае ему не о чем беспокоиться, – небрежно сказал Александр Борисович, никогда не питавший теплых чувств к политикам, зная им истинную цену. – Победа у него в кармане.
Меркулов...
– Он тоже так думал. Видишь ли... у Мохова, как у многих региональных политиков, довольно темное прошлое.
– Нашел чем удивить, – скривился Александр Борисович. – По половине из них до сих пор нары плачут.
– Ну, на какой половине Мохов – не нам с тобой судить, – довольно сухо возразил Константин Дмитриевич. – Мы на него дел не заводили. А раз так, то в наших глазах, как и в глазах общества, Виктор Олегович Мохов – законопослушный гражданин.
– Повтори еще раз – я запишу, – насмешливо попросил Турецкий.
– Поиздевайся еще, – дернул бровью Меркулов. – Так вот, Саня, два дня назад в Интернете появилась статья о... – Константин Дмитриевич замялся, подыскивая нужное слово.
– О подвигах нашего кандидата? – подсказал ему Турецкий.
Меркулов кивнул:
– Угу. Точнее сказать – о некоторых ошибках молодости кандидата, большая часть из которых вымышлена.
– Этого ты не знаешь, – отрезал Александр Борисович.
Меркулов пристально на него посмотрел и спокойно произнес:
– Ты тоже.
– А я теперь лицо частное и верю не фактам, а своему чутью, – парировал Турецкий.
– Слушай, давай расставим все точки над «и». Я не утверждаю, что Мохов – непорочный ангел. Дерьма в его жизни хватает. Но среди его противников тоже нет ни одного святого старца.
– Естественно, – фыркнул Турецкий. – Откуда же им было взяться в девяностые.
– Вот видишь, ты сам все понимаешь, – с добродушной улыбкой заметил Константин Дмитриевич. – Я знаю Мохова лично. Поверь мне на слово, он неплохой мужик. Слышал я кое-что и о его политических противниках. Это такая сволочь, что клейма ставить негде.
– Кто бы мог подумать!
Меркулов слегка поджал губы:
– Сань, ты можешь хотя бы пять минут не ерничать? Я отвык от твоих подколок.
– Хочешь со мной работать – привыкай снова.
– Ты стал злым, – грустно констатировал Константин Дмитриевич.
Турецкий пожал плечами:
– А ты – скучным. И еще неизвестно, что хуже.
С полминуты коллеги угрюмо молчали. Турецкий курил. Меркулов помешивал ложечкой чай, не глядя на Турецкого.
– Ладно, – заговорил наконец Константин Дмитриевич. – У тебя есть повод быть злым, и я на тебя не в обиде.
– Покорнейше благодарю, – снова съерничал Турецкий.
– Теперь, когда я признал это, мы можем поговорить серьезно? Правда, Сань, за последние дни я устал как собака. Работы – море, к тому же бессонница стала мучить.
– А разве когда-нибудь было по-другому? – спокойно возразил Турецкий.
– Да нет. Но тогда мы с тобой были помоложе.
– Ты прав. Мы были моложе, и у нас были принципы. А теперь ковырни нас с тобой – и столько дерьма повалится, что святых вон выноси.
По лицу Константина Дмитриевича пробежала тень. Он пригладил ладонью седеющие волосы, словно успокаивая себя, и сухо поинтересовался:
– Ты что, записался в проповедники?
– Вовсе нет, – нервно дернул ртом Александр Борисович. – Просто противно. По всем этим господам нары плачут, а они идут в прокуратуру и вместо хорошего срока получают хорошую защиту. Мы для них что-то вроде зонтика. Вот это и бесит.
– Н-да, – задумчиво протянул Меркулов, поглядывая на Турецкого из-под сдвинутых бровей. – Уход из Генпрокуратуры пошел тебе на пользу. Советую отрастить бороду, напялить рубище и уйти в пустыню. Страждущие потянутся к тебе косяком.
– Ты завидуешь, что ли?
– А то. Всю жизнь мечтал, чтобы меня звали святой старец Константин. Сам бы в пустыню ушел, да грехи не пускают. У меня не такая чистая и трепетная душа, как у тебя, отец Александр. Случается и в дерьмо наступить.
Он отвел взгляд от Турецкого и помолчал, не давая обиде прорваться наружу.
Александр Борисович слегка покраснел.
– Ты чай-то пей, – мягко и слегка смущенно сказал он. – Остынет. А за грубые слова извини. Прорвало.
– Бывает, – пожал плечами Константин Дмитриевич, по-прежнему не глядя на Турецкого.
Александр Борисович поморщился:
– Что-то я, Костя, и в самом деле как с цепи сорвался. Срываю на тебе злость.
– Я уже сказал: у тебя есть повод, – тем же тоном ответил Константин Дмитриевич.
Турецкий вмял сигарету в блюдце.
– Давай начнем с начала, Костя. На этот раз я не буду вести себя как двенадцатилетний шалопай. Вспомню, что когда-то я был профессионалом. Давай излагай. Что там была за статья?
Турецкий достал новую сигарету. Константин Дмитриевич подождал, пока он прикурит, затем достал из ящика стола пару распечатанных листков и протянул их Турецкому.
– На, ознакомься.
– Интернетовская статья? – вскинул брови Александр Борисович.
– Угу.
Турецкий взял листки и пробежал их взглядом.
– Весьма познавательно, – прокомментировал он прочитанное и поднял взгляд на Константина Дмитриевича. – Адрес сайта известен?
– Это частная страница, – ответил тот. – Блог, что-то типа дневника. Просуществовала ровно день, потом исчезла.
