администратора, телефоны.
– Уж будьте любезны.
Татьяна отвернулась и наклонилась к нижнему ящику стола. Волосы ее были собраны на затылке, и взору Турецкого открылась изящная шейка со впадинкой. Внезапно поворот гибкого тела девушки что-то напомнил Александру Борисовичу.
– Вот, – сказала Татьяна, выпрямляясь и протягивая Турецкому пластиковый пакетик с бумагами. – Это ваше.
Александр Борисович спрятал пакет в карман.
– Вы звонили в больницу? – спросил он.
Девушка вздохнула и ответила:
– Да.
– И как он?
– Врачи говорят: хорошо, что мы вовремя их вызвали. Еще бы полчаса и...
И она снова вздохнула – грустнее и продолжительнее, чем в первый раз.
– Да. Если ты плюешь на свое здоровье, то рано или поздно оно плюнет на тебя, – философски изрек Александр Борисович и вставил в рот сигарету. – Здесь можно курить?
– После того, что вы только что сказали, сомневаюсь, – насмешливо ответила девушка.
Турецкий весело прищурился.
– Таня, расскажите мне о том, что здесь творилось последние дни.
– А вы разве не знаете?
– Кое-что, – ответил Александр Борисович. – Но, вероятно, не все.
– Ну... – Татьяна пожала плечами. – В Интернете появилась ругательная статья.
– Кто ее обнаружил?
– Не знаю точно. Какой-то парень из компьютерного отдела.
– А кто показал статью Мохову?
– М-м-м... По-моему, это был начальник компьютерного отдела... Как же его... Алексей Ермилов, кажется. Да, он.
Турецкий задумался и кивнул:
– Так. Дальше.
– Ну, дальше все тут же закрутилось. Хозяин... простите, Виктор Олегович приказал вызвать Андрея Долгова. Потом они долго кричали в кабинете... То есть, Виктор Олегович кричал, а Андрей что-то ему отвечал. Потом у Хозя... то есть у Виктора Олеговича начался запой.
– Вы так просто об этом говорите? – прищурился Турецкий.
– А что? – не поняла девушка.
– Обычно такие вещи скрывают, – пояснил Александр Борисович. – Или, по крайней мере, не говорят о них открыто.
Татьяна небрежно пожала плечами:
– Все это знают. Да Хозяин и не скрывает, что любит выпить. Мы ему даже на дни рождения дарим огромные бутылки с хорошим виски. Знаете – такие, на рамочке.
– Часто у него бывают запои? – поинтересовался Турецкий.
– Да нет... Случается пару раз в год. Тогда он запирается в кабинете и пьет несколько дней. Потом, когда Хозяину становится совсем плохо, я вызываю врача, и ему ставят капельницу. Но такое бывает редко. Чаще он просто выпивает бутылку и едет домой отсыпаться. А утром приходит почти как огурчик и просит меня купить ему холодного квасу. Вот и все.
– Андрей Долгов работает у него долго?
– Несколько лет. Он еще до меня пришел.
– Хозяин ему доверяет?
Татьяна подумала и ответила:
– Мне кажется, больше, чем любому другому. Андрей – правая рука Хозяина.
– Так-так, – сказал Турецкий и прищурился. – У Андрея есть причины не любить Хозяина? Может, тот его когда-нибудь обидел?
– Да нет... – Девушка наморщила лоб. Подумала немного, вспоминая, затем покачала головой: – Нет, не знаю такого.
– Но ведь Андрей обидчивый, – настаивал на своем Турецкий.
– Ну да, обидчивый. Но на Хозяина он никогда не обижается. Виктор Олегович много для него сделал. Буквально подобрал его из грязи.
– Так уж и из грязи? – усомнился Александр Борисович.
– Ну да, – кивнула Татьяна. – Он тогда вроде нигде не работал. Виктор Олегович взял его помощником.
Александр Борисович покивал, размышляя, затем сказал:
– Ну, хорошо. А теперь расскажите мне о конверте с фотографиями.
– С фотографиями? – удивилась девушка. – С какими фотографиями?
– На днях – вчера, позавчера – вы принесли Мохову конверт. В нем были фотографии. Я знаю это точно, Мохов мне сам сказал, – соврал Александр Борисович.
– А, конверт, – «вспомнила» Татьяна. – Да, конверт был. Но я в него не заглядывала. Я даже не знала, что там фотографии. Хотя... он, и правда, был плотный.
– Хорошо. Теперь мне нужно, чтоб вы вспомнили: что было написано на конверте?
– Ой, я даже не помню! Кажется просто: «В. О. Мохову».
– От кого?
Татьяна остановила на Турецком недоуменный взгляд.
– Понятия не имею.
– Кто принес конверт? – быстро спросил Александр Борисович, в свою очередь сверля девушку глазами.
– Конверт лежал на столе вместе с другой почтой. Но на нем не было ни штампа, ни обратного адреса – ничего.
– Кто приносит почту?
– Саша... Он из службы доставки.
– Вы часто выходите из приемной?
– Нет, не часто.
– А когда выходите, закрываете дверь?
– Дверь? – Девушка нахмурилась и качнула головой. – Нет, не закрываю.
– Значит, в приемную мог войти кто угодно?
– Если его пропустила вахта внизу, то конечно.
– Ясно, – снова кивнул Александр Борисович. – Послушайте, Таня, – заговорил он спокойным, доверительным голосом, – вы тут работаете давно и знаете все про всех. У кого-нибудь есть повод ненавидеть Мохова?
– В смысле? Из нашего коллектива, что ли?
– Ну да.
– Хм... Нет, вроде. Виктор Олегович никогда не плюет на людей. Если к нему кто-то обращается за помощью, он всегда помогает. Советом, кредитами, и вообще.
– Ясно. – Турецкий приложил руку ко лбу. Поморщился. – Черт! Кажется, я где-то успел простудиться.
– Попейте глинтвейна на ночь, – тут же посоветовала Татьяна. – Я всегда так лечусь.
– Отличный способ, – одобрил Александр Борисович. Затем лукаво улыбнулся и предложил: – Может, полечимся вместе? У меня с собой спиртовка. Проконтролируете процесс приготовления.
– Спасибо, я не больна, – с такой же лукавой улыбкой ответила Татьяна. – А рецепт я вам и на бумажке напишу.
