18
Внешне Владимир Иванович Клабуков, он же Кабул, держался, во всяком случае на первый взгляд, вполне спокойно. Однако долгие годы следственной практики давно научили Турецкого подмечать детали мелкие и вроде бы несущественные, на самом же деле свидетельствующие о подлинном состоянии собеседника.
А посему, доброжелательно поздоровавшись с визитером и вполне преднамеренно, не забыв извиниться, попросив подождать его «еще минуточку», пока он допишет уже почти исписанный лист неведомого Кабулу «документа», Александр Борисович старательно продолжил заполнять бумагу... совершенно ни ему, ни кому бы то ни было еще не нужную. Конечно, Клабуков не мог знать, что сия сценка разыгрывается перед ним важняком специально, с целью вполне конкретной, – так же, как и вполне преднамеренно его, явившегося в Генпрокуратуру точненько ко времени, указанному в повестке, продержали в приемной Турецкого ровно двадцать минут. Всем известно, что следаки вечно пишут, исписывая горы бумаг. А от этого обалдевают и тупеют, на радость своим «клиентам».
С такими персонажами, как Кабул, чья совесть последний раз была чиста еще в колыбели, этот прием, как определял его для себя Саша, «эмоциональной раскачки», в девяти случаях из десяти срабатывал: вначале вызванный в целях дознания, но неизвестно, какого именно, фигурант начинал нервничать в ожидании вызова из приемной в кабинет; затем, попав наконец туда и обнаружив «отупевшего» от писанины, явно не имеющей к нему отношения, следователя, неизбежно слегка успокаивался и, соответственно, расслаблялся. С Кла-буковым прием сработал на сто процентов, тем более что от Сони он уже знал, что Генпрокуратура по каким-то причинам вновь заинтересовалась делом покойного друга Муси и опрашивает свидетелей по второму кругу.
Решив, что важняк не обращает на него внимания, уткнув нос в свое эпистолярное творчество, Кабул старался мысленно прогнать в уме все, что заготовил в этой связи к озвучиванию, дабы, не приведи бог, не выскочило что-нибудь лишнее. И сам не заметил, как, подумав об этом «лишнем», до хруста сжал пальцы рук, сцепленные на коленях. В ту же секунду Турецкий резко поднял взгляд от писанины и глянул Клабукову прямо в глаза, чего тот никак не ожидал. «Приемлемо», – усмехнулся про себя Александр Борисович, успевший поймать в глубине зрачков фигуранта вспыхнувшую искорку страха.
Итак, Кабул и волнуется, и боится, даже будучи уверенным, что вызван сюда как свидетель по успевшему покрыться пылью делу его убиенного друга. Значит, основания нервничать у него есть.
– Прошу прощения за задержку, – снова произнес Турецкий и кивнул Померанцеву, пристроившемуся за спиной Кабула возле журнального столика с целой пачкой протоколов дознания, которые в момент появления фигуранта по распоряжению своего шефа тоже заполнял столь увлеченно, что даже на приветствие «гостя» не ответил. Кивок Турецкого означал, что Валерий может включать записывающую аппаратуру, что тот и сделал.
– Ну что вы? – выдавил из себя Клабуков. – Я понимаю, вам приходится заполнять кучу бумажонок...
– Ну вам, вероятно, тоже? – Саша прищурился и вновь поглядел на своего собеседника в упор.
– Мне?... А-а-а, ну да... Особенно по налогам, – не сразу сообразил тот, что речь идет о его сегодняшней деятельности.
– Но, вероятно, дело того стоит? Я имею в виду по доходности?
Клабуков, ожидавший совсем иных вопросов, а никак не собеседования о доходах его фирмы, раздраженно пожал плечами:
– Какие там доходы – так, едва на плаву держимся!
– Ну так уж и едва на плаву? – изобразил удивление Саша. – Знаете, восемь лет «на плаву» – это исключительно много. Если не ошибаюсь, ваш ЧОП зарегистрирован через два с половиной месяца после гибели адвоката Дубко?
– Не помню, я не считал. Но то, что после смерти Мирослава, – верно... Я слышал, что следствие по этой истории возобновлено?
Теперь в глазах Кабула читалась настороженность, он явно собрался внутренне, коли уж делает попытку прощупать почву под ногами.
– Да-а-а, – протянул задумчиво Саша, – что ни говорите, а история и впрямь таинственная...
На вопрос Кабула он и не подумал ответить, задав вместо этого свой:
– Неужели уже поползли слухи насчет доследования? Надо же! Не успели, как говорится, дело с полки снять.
– Насчет слухов не в курсе. Лично я узнал от бывшей подруги Му... Мирослава, Софьи Эдуардовны Соркиной. У нее побывал кто-то из ваших сотрудников.
– Вижу, вы с ней общаетесь, несмотря на гибель своего друга?
– Надеюсь, мне это не собираются вменять в вину? – Кабул усмехнулся: – Да, общаемся, я бы даже сказал, приятельствуем. Но не более того.
– Так уж и не более того? – вздохнул Турецкий и посмотрел на Кабула укоризненно. Тот мрачнел на глазах.
– Что вы имеете в виду? – буркнул Клабуков, лихорадочно пытаясь вычислить в уме, чего именно не сказала ему проклятая дура Сонька и где она могла проколоться.
– Допустим, вашу заботу о Софье Эдуардовне, связанную с приездом ее американского кузена... Славского, кажется?
Потемневший лицом Клабуков тем не менее прореагировал на слова Александра Борисовича чуть спокойнее ожидаемого. Пожав плечами, ответил почти безразлично:
– А-а-а, вот что?... Но охранять клиентов как раз по нашей части, не вижу ничего особенного, что брательник Сони обратился к нам по ее рекомендации... Было бы странно, если б она не порекомендовала!
– Да-да, конечно... И не просто странно, но, я бы сказал, удивительно то, что ваши сотрудники приступили к своим обязанностям куда раньше, чем Славский вообще узнал о вашем существовании.
Клабуков пристально поглядел на важняка, помолчал, потом пожал плечами:
– Ну ладно... Негоже выдавать тайны своих клиентов, но коли уж такая пляска пошла... Да, Соркина обратилась к нам еще до приезда этого ее брательника! Хотела выяснить планы его на квартиру, в которой она живет... Квартира-то не ее, а как раз его... Ну и что? Это что, преступление?
– Что вы, что вы! Просто одна, вновь с моей точки зрения, удивительная деталька: сколько вы берете со своих клиентов за услуги такого рода? Я имею в виду – по контракту, который, по нашим сведениям, в данном случае и вовсе не заключался?
– В срочных случаях мы заключаем контракты задним числом! – зло произнес Кабул, играя желваками. – Так делают все, и вам это прекрасно известно, гражданин следователь! Со Славским мы договорились пока что на словах, с Сонькой тоже... У меня просто не было времени выбраться к ней... – Он криво усмехнулся: – Понимаю, это действительно... нарушение, но мы готовы уплатить штраф...
– Вы не ответили мне насчет оплаты услуг? – напомнил Саша.
– Сто пятьдесят баксов в день, – буркнул Кабул и, подумав, добавил: – Как и везде.
– Что ж, могу вам только посочувствовать относительно убытков. Ибо неизвестно, сколько здесь пробудет господин Славский, который, к слову сказать, от ваших услуг наверняка сегодня же откажется... А вот Софья Эдуардовна вряд ли отменит «наружку» за своим кузеном! Между прочим, хотя вы и заявили, что ваши отношения с ней не более чем приятельские, бесплатно, несмотря на то что ваш ЧОП раньше не был замечен в склонности к благотворительности.
– Это она вам сказала?! – Кабул начал медленно багроветь, а его пальцы непроизвольно сжались в увесистые кулаки, как отметил про себя скромно молчавший Померанцев, которому в данной ситуации была отведена роль молчаливого писаря.
– Мало того, – в очередной раз «не заметил» его вопроса Турецкий, – ваша нежная дружба к Соркиной простерлась столь далеко, что слежку за Славским – напомню, совершенно бесплатно! – вы сами же ей и предложили: вряд ли Софья Эдуардовна, зная о материальном положении вашего ЧОПа, который, как вы сказали, едва держится на плаву, решилась бы на это даже намекнуть!
В кабинете на несколько секунд наступила тишина, после чего Александр Борисович Турецкий
