Все шутовство Ляпина исчезло, и говорил он теперь серьезным, деловым тоном:
– Для начала мне нужна полная конфиденциальность и возможность сменить работу.
Турецкий ушам своим не верил.
– Вы о чем?! Я вам что, программа защиты свидетелей?
– Я хочу перейти в институт Винокурова.
– А кто это?
– Вы что, с Луны свалились? – удивился Ляпин. – Нет, действительно не знаете?! Дела... Как же вас вообще к нам прислали... Ну да мне плевать. Винокуров – научный конкурент Белова. Но работает в гораздо более перспективных...
– ...условиях, – подсказал Турецкий, по ходу соображая, что к чему.
– Направлениях, – уточнил Ляпин. – У него целый НИИ в Москве. Госпрограмма. Господдержка. Финансирование. И так далее.
– Так что, я должен вам дать туда рекомендацию? – съязвил Турецкий.
– Вы должны меня благоприятно представить. Потому что просто так человека из Лаборатории Белова он и на порог не пустит. А вот если ваше ведомство...
Турецкий вспомнил, как дотошно Ляпин изучал его документ, и сказал насмешливо:
– Ну вы ему что-нибудь предложите, и тогда...
– Я предложу ему свою голову, – гордо заявил Ляпин.
– Посмотрим. А пока главный вопрос. Почему Майзель, солидный ученый, тоже доктор наук, в отличие от Колдина, не считает гибель Белова убийством или, по крайней мере, ведет себя совсем иначе? Просто дело в возрасте?
– Это главный вопрос? – засмеялся Ляпин. – Не верю, как говорил театральный классик, когда в буфет завозили селедку. Почему? Да просто потому, что Майзель другого поля ягода. Солидный ученый? Хм... Доктор наук, подумаешь. Он – техник. Он конструировал все агрегаты Белова. Но он не биолог и не физик. Майзель сейчас по сути – просто администратор Лаборатории. На нем лежит груз технического обеспечения. – И материального.
– В смысле денег?
– Нет, финансами ведал сам шеф.
– Ваше оборудование стоит больших денег?
– Биофизика и микробиология – недешевое удовольствие. Ну так как?
– Что? – Турецкий заметил симпатичный подосиновик и нагнулся. – У вас есть ножик? А, ладно... – Кое- как подрезал ключом от машины и сунул в карман, подумал: еще несколько штук найду – домой отвезу, сделаем классные жюльены.
– Я говорю, как насчет Винокурова? Вы мне поможете, я вам... Вы же что-то ищете, что пропало у Белова из квартиры?
– Почему вы так думаете?
– Догадался.
Турецкому все это осточертело. Он просто взял Ля-пина за цыплячье горло и проворковал:
– Говорите, что знаете, безо всяких условий. Ляпин засипел.
Турецкий ослабил хватку, но горло не выпустил.
– Если вы что-то ищете... спросите у Лавочкиной. Бо...льно!..
– У Вероники? Почему?
– У нее... с Беловым... было...
Турецкий так удивился, что отпустил Ляпина совсем.
– Не врете?
– Может, и вру. – Ляпин потер горло и отступил на пару шагов. Голос у него изменился и немного сипел: – Только видел, как он ее трахал в этом вот самом лесочке! Позиция интересует?
– Заинтересует – спрошу, а сейчас заткнитесь, мне надо подумать.
– Эх вы, сыщик! Да она влюблена в него была, как кошка!
Турецкий сделал шаг к нему, и Ляпин тут же отскочил.
Но Турецкий и не думал его трогать, он осмотрелся и обомлел.
– Слушайте, Ляпин... Да мы же заблудились?!
– Бросьте, я все здесь знаю, – безапелляционно заявил Ляпин.
– Ну ведите тогда, господин вуайерист.
Через полчаса безумной беготни по лесу они наконец остановились. Теперь и Ляпин понял, что они заплутали, забрели бог знает куда. Осиновый лес давно закончился. Ляпин вертел головой во все стороны и ничего не узнавал. Их определенно занесло куда-то не туда. Это был буковый лес, и очень старый. Корни деревьев выступали из земли, сучья были корявые. Они шли между толстыми стволами, и солнечный свет, проникая сквозь листву, пятнами лежал на траве. Несмотря на высокие деревья и густую листву, в лесу не было сумрачно. Никакого подлеска – только мягкая трава, очень зеленая и свежая, и высокие серые деревья, стоявшие просторно, словно в парке.
– Я думал, у вас где-нибудь вертолет припасен на такой случай, – не выдержал Ляпин.
– Я вам что, Джеймс Бонд? Между прочим, мы уже крепко влипли. Так еще день-два, и будет вам вертолет. Много вертолетов.
– Здорово. А впрочем, мне все равно.
– И телефон сел... – Турецкий попытался осмотреться, но везде было одно и то же. Он искоса посмотрел на Ляпина: тому было явно не все равно, но он все еще продолжал держаться уверенно.
– Нам надо на юг, это я точно знаю. Тогда рано или поздно окажемся на шоссе.
– Но где он, ваш юг? Куда двигаться?
– Сначала поищем мох, – предложил Ляпин. – Мох – самое надежное дело, мох предпочитает расти там, где темно, холодно и сыро. Стволы деревьев обычно зарастают мхом с северной стороны, потому что там бывает мало солнца.
Турецкий хмыкнул, следя за его тщетными усилиями: в густом лесу, сыром и темном, стволы деревьев заросли мхом со всех сторон.
Ляпин почесал голову, потом вспомнил что-то еще. Посмотрел на небо.
– Видите облака? Постарайся определить направление их движения. Обычно они переносят осадки с запада на восток.
От ученого со всеми его фундаментальными познаниями было мало проку.
– Ни черта это не значит, – вздохнул Турецкий. – В Москве вчера тучи гоняли по случаю какого-то события на Манежной площади. Так что сейчас они могут двигаться как угодно. Сделаем вот что...
Турецкий выломал палочку. Достал спичечный коробок и отмерил 75 сантиметров. Воткнул палочку в землю. Потом снял с руки внушительные «сейко».
– Смотрите, кандидат наук. В Северном полушарии часы надо положить так, чтобы часовая стрелка была параллельна тени от палочки. В Южном направление тени должно совпадать с линией, идущей от цифры шесть к цифре двенадцать.
– Мы вроде в Северном полушарии, – не совсем уверенно сообщил ученый.
Турецкий хмыкнул, положил часы на землю так, чтобы часовая стрелка была параллельна тени, которую отбрасывал шест. Потом нашел точку на циферблате, лежащую посередине между часовой стрелкой и цифрой 2.
– Представим себе луч, идущий из найденной точки через центр циферблата, он направлен с севера на юг. Наш юг там, где солнце.
Сорок минут спустя они выбрались на пыльное шоссе и еще через четверть часа остановили попутную машину. Это был разбитый «Запорожец» неизвестного цвета.
– Отец, к трактиру отвези, – попросил Турецкий мужчину с седой щетиной.
– Сам ты отец, – ответил тот неожиданно тонким голосом. И вдруг заинтересовался, внимательно рассматривая двух мужчин. – Цивильные такие все из себя... А это не ваша тачила возле трактира дедешинс-кого болтается? Тогда садитесь живей. А то ее деревенские уже на запчасти разбирать начали.
– Что?! – взвыл Турецкий.
