– Но я надеюсь, ты все-таки не забыла наш уговор?
– Ты знаешь?.. Да, конечно, хотя так и подмывало рассказать ей свои подробности. Я, честное слово, и о драке у нас во дворе сказала ей мельком, ну, в связи с тем Гришей. Как ты говорил. Но Юлька, я точно могу сказать, не сопоставила. Она была вся в заботах: что дальше? В общем, я ей ничего не обещала, но сказала, что, если узнаю, позвоню. Ну, есть у меня один больной, он вообще-то в милиции работает, уже ходячий...
Филя фыркнул, и девушка замолчала, обиженно уставившись на него:
– Чего смешного я сказала?
– Это не ты. Это я вспомнил, когда после Афганистана валялся в госпитале, у нас была там – это уже в Ташкенте – милая медсестричка, мы ее все любили, хорошая девушка, но не такая красивая, как ты. И когда ее спрашивали про кого-нибудь выздоравливающего уже: «Он уже ходячий?» – она отвечала: «Ага, под себя!» Шутка такая госпитальная. Говорили, старая, с бородой.
– У нас тоже шутят, но больные. Врачи и медсестры не позволяют себе.
– Милая, у нас же грубый народ был... Значит, о драке и об этом Грише до этого вашего разговора она ничего не знала? Ты уверена?
– Но я же не говорила. А от кого же еще она могла узнать? Не мог же сам Зыкин звонить!
– А почему ты так думаешь? Хлебников-то знал, и наверняка адрес твой был ему известен. Он же и пригласил именно Зыкина к новенькой, явно несовершеннолетней девочке. В паспорт ее он не глядел, но было ежу понятно, что она врала про свой шестнадцатилетний возраст. Так и сказал Грише: оттянешься, наконец, за все свои страдания. Повторяю дословно, это записано видеокамерой, а Хлебников не знал, что она работает, поскольку сам ее не включал, а сделал это за него я, наша работа. Ну и как бы предложил он Грише компенсацию за неудачу с тобой. Так-то, Наташенька, не все тут так просто, как тебе кажется.
– А откуда новенькая? – Наташа, показалось, помрачнела. – Да еще совсем девочка? Я два раза была, но девочек не видела. Разговаривала и со Степаном, он расспрашивал, а в другой раз – с Григорием Ивановичем. Но ко мне оба раза так уже, откровенно, не приставал никто.
– Значит, готовили тебя, хотели, чтоб ты привыкла, перестала опасаться. Грамотные ребятки. Но на новенькой прокололись оба. И это тоже наша работа. Девочка отлично справилась с поставленной задачей. Ты завтра утром познакомишься с ее папой. А привела ее туда, между прочим, Юлия, не догадываясь об истинном положении вещей. А тебя что, тоже она в салон привела? Или ты сама нашла этот «домик»?
– Ну, в принципе, не сама, на сайте было приглашение. А вообще-то предложила Юлька, она уже, оказывается, была. Говорит, интересно. Люди симпатичные, и, пока наши мальчики появятся, можно отдохнуть, повеселиться. Ну, клуб уже знакомых людей. А как вы узнали? Тоже через Интернет?
– Нет, у нас было иначе, но это не важно. А вот другой возможности проникнуть в салон просто не было. Вот и рискнули, хотя риск, скажу ответственно, был минимальный. Мы же – рядом с девочкой, все держали под контролем, на случай осложнения. К тому же нам опять попался именно Гриша, твой обидчик. Ну, поскольку со мной он уже имел дело, я предложил своему коллеге. И тот сделал его, куда лучше, чем я. А потом мы немного помогли этому менту избавиться наконец от острой потребности насиловать женщин. Крик был громкий и противный.
– Вы его? – с ужасом спросила Наташа.
– Нет, ну, что ты! Не кастрировали, конечно, хотя следовало бы. Но надо же насильников хоть как-то наказывать, разве я не прав?
– Ой, ну вообще... – Наташа прерывисто и тяжко вздохнула.
– Значит, хочешь знать, куда мы едем? А в нашу «контору». Там есть, где отдохнуть, где покушать, даже душ принять. Сегодня поспишь там, а завтра с утра мы и решим все вместе, что тебе делать дальше... А еще я хотел сказать тебе, девочка, что еще сегодня... то есть уже сегодня, ближе к утру, мы соединимся по спутниковой связи с нашим генералом, о котором я тебе рассказывал. У него там, под Хабаровском, уже утро скоро наступит. Поговоришь, про Сережу своего расскажешь. Может, и Вячеслав Иванович успел что-то узнать про него. Договорились?
– Договорились... – Девушка наклонилась еще ближе к плечу Филиппа. Посмотрела почти в упор и задумчиво спросила: – Я не понимаю, за что вы меня так оберегаете, что я вам хорошего сделала?
– Вот видишь, милая моя девочка, как ты совершенно правильно поставила вопрос? Не плохого не делала, а думаешь о хорошем. Эх, я сегодня уже думал, был бы помоложе, фига бы тебя дождался твой Сережка. Но, увы. Поехали...
Он положил ей на плечо ладонь и тихонечко сжал. Она обеими руками схватилась за нее и тоже попробовала сжать, но ничего не получилось. Тогда ее пальцы скользнули к его плечу, попыталась сжать бицепс, и вдруг она ахнула:
– Мамочка родная! Ничего подобного не видела... Они у тебя что, железные?
– Рабочие, – усмехнулся Филя. – Нам нельзя быть слабыми, потому что мерзавцы тоже народ не хилый. Что мы им сегодня и продемонстрировали...
Ехали в центр. Машин было совсем мало. Наташа помалкивала, время от времени поглядывая на Филиппа, который сосредоточенно смотрел вперед.
– А где это? – спросила она.
– Совсем близко, не волнуйся. В самом центре.
– Я и не волнуюсь. Мне почему-то с тобой очень спокойно, будто мы тыщу лет знакомы. И все, я чувствую, будет хорошо. Но я так и не знаю, как тебя зовут? А ты не говоришь. Надо скрывать, да?
– Вовсе нет. Я не хотел, чтобы у тебя случайно слетело с языка. А мать назвала Филиппом. Друзья – просто Филей.
Она звонко рассмеялась, и он искоса поглядывал на нее с улыбкой.
– Чего смешного-то?
– Просто Филя! – она снова залилась смехом, потом замолчала и задумчиво уже сказала: – Нет, ты – не простофиля, ты – мужчина. Настоящий. Ты мне нравишься.
– Ты мне – тоже...
– Поэтому, да?
– Что именно?
– Ну, защищаешь меня?
– А ты знаешь, милая девочка, и поэтому тоже. Не так много в нашей жизни красоты, чтобы разбазаривать ее на всяких подлецов...
– Комплимент... – со значением сказала она. – Спасибо.
– Нет, скорее, констатация факта. А у тебя речь хорошая. Ты учишься? Ну, помимо работы в клинике?
– Я медучилище закончила. А сейчас – на втором курсе, в Первом меде. У меня мама – учительница.
– Тогда все понятно, ее работа. Ты родителей любишь?
– А как же?
– Вот и думай о них почаще, тогда меньше ошибок наделаешь в жизни, это я тебе верно говорю. А если твой Сережка предложит переехать к нему в Хабаровск, согласишься?
– Еще не знаю... Но, наверное, да, потому что...
Филя вопросительно посмотрел на нее, но Наташа промолчала, уставившись за окно. И он не стал надоедать вопросами. А машина уже ехала по Неглинной улице. Еще немного, и свернули в Сандуновский переулок. Филипп въехал во двор, выключил мотор и погасил огни фар.
– Приехали.
Наташа словно очнулась.
– А где мы?
– Ну, как тебе сказать? – хмыкнул он. – Справа – Кремль, слева – ФСБ, Лубянка, устраивает?
Она с испугом посмотрела на него, не верила.
– Шучу, – сказал он. – Но недалеко, завтра сама увидишь, выбирайся...
Филя своим ключом открыл дверь черного входа и по короткому коридору, в полутьме, провел девушку в холл агентства, который оставался таким же, как был при Денисе Грязнове, – чистым, просторным, с пальмами в кадках, зеленью на подоконниках и удобной мебелью темно-желтой кожи. Два сдвинутых стола,
