уже надоел, да и вообще – любые предсказания, они словно бы накликают беду, но если со мной случится что-то плохое, распорядись деньгами, что лежат в белом конверте в моем сейфе, по своему усмотрению. То есть ты конечно же можешь взять их себе, но я бы очень хотел, чтобы все они или какая-то их часть были потрачены на установление виновников того, что произойдет со мной...» Дата. Подпись.
– Судя по дате, письмо написано не просто загодя, а почти за месяц до злополучного прыжка вашего... м-м... жениха, так?
– Совершенно верно, – подтвердила вместо «Аленушки» чернявая Нюся. – Игорь, очевидно, чувствовал, что за ним охотятся, следят... Я думаю так: кто теперь захапает его фирму, его магазины, наверняка тот и будет, кто его заказал...
Если быть честным, добили меня все же не доводы дамочек. Хотя, наверно, были среди них и те, что могли бы убедить, если бы... если бы мне стали ясны мотивы их хлопот. Добило меня это вот письмо погибшего. И даже не его мистика, не то, что Разумовский заранее знал о своей смерти (что, согласитесь, тоже не может не наводить на размышления), а тот факт, что он завещал заплатить за это расследование приличную сумму. А почему бы, собственно, нам не провести это расследование? Тем более что в этом деле, кажется, есть загадки, на которые никак нельзя закрывать глаза. Тем более что это хорошо оплачивается...
На скорую руку я вытащил из дамочек необходимые данные на погибшего: как зовут, место рождения, записал, где и при каких обстоятельствах произошло трагическое происшествие. Я собирал эти подробности как милицейский следователь и даже подумал, что мне никто не запрещал обратиться за помощью в милицию, хотя, если верить заявительницам, толку от этого обращения не будет никакого. Можно было, конечно, торкнуться на Петровку, в МУР, но родного дядьку, хозяина этого известного всей стране учреждения генерал-майора милиции Грязнова Вячеслава Ивановича, я решил на крайний случай оставить про запас. Не все же время дергать человека по мелочам, надо и совесть иметь...
Напоследок я попросил у посетительниц фотографию погибшего. Дамы с какой-то непонятной мне ревностью посмотрели друг на друга, а потом каждая полезла в свой укромный схрон.
Разбойница вытащила из сумочки кошелек, в клапан которого с внутренней стороны была вставлена игривая фотография: она сама в весьма рискованном купальнике, а на голом плече у нее – голова мужчины с властными правильными чертами энергичного лица. Вот он какой, этот самый владелец магазинов «Милорд», ничего удивительного, что и после смерти его оплакивает целый курятник, этакий хор плакальщиц.
У «сестрицы Аленушки» фотография нашлась довольно большая, на ней у Игоря Кирилловича было сугубо официальное выражение лица – видимо, снимался по какой-то производственной необходимости. У чернявой была маленькая, на паспорт, фотография, спрятанная под обложкой записной книжки. Эта, вероятно, была замужем и спрятала фотку любимого человека так, как если бы прятала от мужа...
Чтобы дамы сразу поняли, что мы тут не лаптем щи хлебаем, я прямо при них дал Максу задание: найти в его огромном досье все относящееся к Игорю Кирилловичу Разумовскому, генеральному директору торговой фирмы «Милорд», известному бизнесмену, владельцу и совладельцу нескольких мощных предприятий самого разного профиля.
Короче говоря, дело неожиданно для меня вдруг как бы само собой пошло, стало даже обретать какие- то реальные очертания, да так шустро, что у меня в голове тут же начал созревать общий план расследования.
– Давайте сделаем так, – предложил я. – Сейчас я позову своих лучших сыщиков, мы все сядем порознь, и каждая из вас расскажет о своих подозрениях, о том, почему она думает, что Игоря Кирилловича убили.
– А зачем порознь? – подозрительно спросила «певица».
– Ну чтобы вы не мешали друг другу, чтобы каждая говорила то, что думает... Чтобы, наконец, получилось быстрее.
– Это правильно, – сказала чернявая.
– Ну и я согласна, – подала голос «певица». – Только вот что... У вас тут курят, нет?
Можно было, конечно, разрешить дамам покурить и здесь, но уж очень все в «Глории», включая самых заядлых курильщиков, не любили сидеть в табачном чаду.
– Ну вообще-то у нас курилка при входе, – начал было я, – но для вас...
– Все понятно! – решительно сказала Долли, вставая. – Не хотите дамам приятное сделать!
– Ладно, не полезем же мы в чужой монастырь со своим уставом! – остановила ее Нюся, вставая тоже. – А ты чего вскочила? – заметила она «Аленушке». – Ты ж не куришь!
– А я за компанию, – усмехнулась «Аленушка».
Галантно решив показать посетительницам, где находится место для курения, уже у входных дверей, не думая ни о чем дурном, лишь как бы невольно ускоряя процесс их исхода, я легко коснулся талии последней в этом шествии – ею была «певица». Та, видимо привычная к грубоватым мужским приставаниям, гневно обернулась:
– Но-но, гражданин начальник! Только без рук!
Я, естественно, отдернул руку – у меня и в мыслях не было ничего такого.
Чернявая, мгновенно оценив ситуацию, ехидно засмеялась, сказав что-то не вполне мне понятное:
– Звезда ты, Дашка, или не звезда? Простые люди к тебе тянутся, а ты бука букой! Эх, Долли, Доли, не понимаешь ты своего счастья! – И как своему, лукаво подмигнула мне: – Правда, Денис Андреевич?
– Не знаю даже, что и сказать – вот до чего вы меня смутили, девушки!
– Ладно прибедняться-то! – сказала разбойница, которую чернявая назвала Долли, и, не обращая никакого внимания на дружно двинувшихся нам навстречу, в офис, моих обкурившихся главных оперативников, довольно фамильярно взяла меня за лацканы, словно собиралась притянуть к себе для поцелуя, и, горячо дыша мне в лицо, пообещала: – Сделайте то, о чем мы вас просим, Денис, и вы увидите, мы умеем быть благодарными.
«Цирк, да и только!» – покраснев, подумал я, наблюдая, с каким изумлением воззрились на меня, стойкого руководителя фирмы, ее лучшие сотрудники.
Филя в нетерпении ждал моего возвращения в офис.
– Слушай, а чего это ты с этой, с Долли Ласариной обнимался?
Я малость опешил:
– Да брось ты, это не она! Просто какая-то похожая шалава, заказчица.
– Дак она шалава и есть, это ж всем известно! – подключился и Сева. – Она это, Денис! Понравился ты ей, наверно, видишь, клинья под тебя бьет. Неужели упустишь такой случай? Ты уж, командир, не посрами родную «Глорию», не ударь в грязь лицом.
– Да пошел ты к черту! – не выдержал я. – Взрослый мужик, а на уме какая-то фигня!.. Вот за это, за то, что ты, Сева, проявляешь к начальству такое неуважение, тебе и придется работать по заявлению этой самой твоей Долли. Глядишь, она и на тебя глаз положит. Понял?
– Пока нет, – засмеялся Сева, – только почему она моя-то? На меня она глаз то ли положит, то ли нет, а на тебя-то уже положила!
Вот такая, братцы, у нас в «Глории» веселенькая атмосфера. Просто не сыщики, а студенты перед сессией.
– Ну раз уж у тебя такая к ней слабость, тебе с ней и толковать, с этой звездой. – Я на скорую руку посвятил мужиков в свою затею: – Значит, так, джентльмены! Сейчас разговариваем с каждой порознь и выявляем в первом приближении все, что может навести на соображения о причинах этого убийства. Если это убийство, конечно, о чем после разговора мы будем знать достоверно... Алексей Петрович, вы беседуете с чернявой, пардон, – я заглянул в блокнот, – с Анной Викторовной. Ты, Филя, и ты, Сева, как я уже сказал... с Дарьей Валентиновной. Ну а я сам – с Еленой Романовной.
– Хитрый, – сказал Сева. – Себе помоложе выбрал.
– Ну, знаешь! Брось завидовать. Хотел звезду – получай звезду!
Когда все кончилось и мы, спровадив наших необычных посетительниц, смогли наконец прийти в себя, я спросил мужиков:
– Ну и что вы обо всем этом думаете?
– А чего тут думать? – легкомысленно бросил Сева Голованов. – Взбесившиеся бабенки, и все дела.
