боялся. Конечно, официально по бумагам «Сардин» братья Исмаиловы не проходили, но раз этот следователь задает вопрос, значит, они до чего-то докопались. Что можно говорить, чего нет? Они страшные, но они должны же понять: не может ведь он брать вину на себя одного!..
– Да-да, гражданин следователь....
– Ну что, полегчало? – участливо спросил Турецкий, когда младший Суконцев был опять готов к продолжению разговора.
– Да, спасибо вам большое! Я вас слушаю.
– Да нет, это я вас слушаю, – усмехнулся Турецкий. – Так, стало быть, вы познакомились с представителями чеченской диаспоры братьями Исмаиловыми...
– С чеченцами? – вскинулся в панике Толик. – Какие негодяи! Они мне сказали, что они азербайджанцы! Что из Баку!
– Вы же буквально несколько минут назад утверждали, что незнакомы с ними.
– Мне показалось, гражданин следователь, что вы меня про чеченцев спрашиваете, а я думал, что они азербайджанцы...
– Оставьте вы эти детские хитрости, Суконцев, для домашнего какого-нибудь представления. Я вас не спрашивал ни про чеченцев, ни про азербайджанцев. Я вас спросил: «Когда вы познакомились с братьями Исмаиловыми?» И вы мне, между прочим, на мой вопрос так и не ответили. Трусите. И знаете почему? Сказать? Потому что вы до смерти боитесь, что я вас спрошу про наркотики.
– Про накротики я вообще ничего не знаю, – не задумываясь, выпалил еще сильнее побледневший Толик. – Я к наркотикам отношения не имею, моя фирма торгует мебелью...
– Бросьте, Суконцев. Неужели вы думаете, я, перед тем как нам встретиться, не проделал работу, чтобы узнать получше, с кем следствию предстоит иметь дело? Знаете, у меня даже есть информация, что последнюю партию героина, пришедшую через Косово, вы похитили, решили утаить от братьев Исмаиловых...
– Я не крал! – Толик даже вскочил от возбуждения. – Клянусь, я ничего не крал. Он пропал, этот чертов героин, неизвестно куда, клянусь вам! Кто-то меня самого ограбил... вернее, подставил кто-то. Это все, я думаю, мой дорогой папаша... «Я тебя спасу, я тебя выручу»! А я теперь должен чуть ли не скрываться!
– Стоп! – остановил его Турецкий, собственно и мечтавший в душе о чем-то подобном. – С этого места давайте помедленнее. Во-первых, при каких обстоятельствах, на каких условиях вы начали заниматься незаконным ввозом наркотических средств в Россию?
Очень многого он, конечно, не знает – не совсем же слепые эти Исмаиловы, чтобы, используя такое вот желеобразное создание, посвящать его во все детали. А с другой стороны, Толик Суконцев наверняка знает, не может не знать многих подробностей этого наркобизнеса. Во всяком случае, что-то о маршрутах транспортировки, о том, что именно произошло в последний раз на таможне, какое участие во всей этой истории принимали Разумовский или генерал-майор милиции Суконцев-старший, он рассказать может. Если не ослаблять на него напора.
И Александр Борисович принялся скрупулезно, методично выжимать из Суконцева-младшего все, что тот способен был сообщить, то и дело возвращаясь к предыдущим вопросам, проверяя и перепроверяя точность показаний генеральского сынка, который выкладывал все, что знал, упоенно сдавая всех налево и направо. Он делал это, определенно ловя какой-то кайф, – похоже, процесс предательства других порождал в его сознании чувство полной безопасности для себя самого.
Но напоследок Турецкий все-таки чуть не довел его до обморока, спросив, не он ли «заказал» Разумовского...
16
Заблуждение думать, что если человек – сволочь, это обязательно должно быть написано у него на лице. У Гуськова на его красной роже ничего не было написано, кроме добродушно- недоуменного отношения и к тому, что он против своей воли оказался в этом кабинете, и к виду ждущего его Турецкого – повестка Гуськову была послана на двенадцать часов, а явился он чуть ли не на час позже.
Показывая всем своим видом, что как бы даже брезгует прикасаться тут к чему-либо, он уселся без приглашения Турецкого на диван.
– Сюда, пожалуйста, – твердо сказал Александр Борисович, показав ему на стул возле своего стола.
Тот снова поморщился недовольно, но все же пересел, вольготно закинув ногу на ногу. Вальяжно спросил:
– Ну что, какие тут у вас проблемы?
Следовало бы, конечно, сказать – это, мол, не у нас, это у вас проблемы. Но сказать так – значит, сразу же свести всю сегодняшнюю встречу к сплошной конфронтации, а с этим спешить не следовало совсем. И Турецкий ответил неопределенно, но вполне корректно:
– У нас к вам возникли кое-какие вопросы, Владимир Андреевич. Хотелось бы получить на них ответы, так сказать, из первых рук.
– Благородно! – хмыкнул Гуськов. – Одни на службе задницы рвут, а другие тем временем под них копают. Что, не стало настоящих преступников, что ли? Что вы все со своими-то воюете?
А ведь он нервничает, подумал Турецкий. Пожалуй, несмотря на внешнюю невозмутимость и флегматичность, как бы подтверждающие уверенность в себе. С чего начать? Перед ним лежал целый список «подвигов» генерала, по которым можно было прямо сейчас задавать вопросы. Он бегло пробежал его глазами:
– с 1997 года по настоящее время Гуськов более 10 раз выезжал на отдых в Турцию, Голландию, Германию, Италию, Таиланд, Багамские острова, по несколько раз в Швейцарию и Францию. Как правило, поездки эти были связаны с поступлением средств и материальных ценностей в Фонд социальной поддержки работников правоохранительных органов;
– в ноябре – декабре прошлого года Гуськов и Суконцев под угрозой применения насилия и распространения позорящих сведений требовали у президента АОЗТ «Файнейшнел Интербрэнд» гражданина США Доуэрса 750 тысяч долларов... 20 января с. г. они же, действуя от имени ГУБОПа, под угрозой применения насилия требовали у руководителя ОАО «Видео-Сервис» (г. Пермь) перевода на счет фонда (или созданного под его эгидой предприятия «Вальтрап») 58 миллионов рублей;
– перевод преступного авторитета Никона из места заключения на Северном Урале в Бутырскую тюрьму (г. Москва);
– назначение начальника Хабаровского УВД Стеценко на должность начальника одного из управлений министерства с получением от Стеценко 200 тысяч долларов США в качестве взятки.
Он всерьез примерялся к этому списку. Хорошо бы, конечно, начать со взяток последнего времени – так оно убедительнее. Но беда в том, что взятка доказывается труднее других преступлений, тут надо хватать провинившегося прямо за руку, да с поличным. Невозможно? Почти. Но у него уже практически вызрел план: он хотел начать допрос Гуськова с вопроса об одном из последних посещений им «Суисс-банка», во время которого генерал-лейтенант положил на свой счет около трехсот тысяч долларов – Москве удалось получить эту «священную» для каждого швейцарского банка информацию через прокуратуру Швейцарской республики. Хороший вопрос, еще раз подумал Турецкий, сразу все поставит на место, поскольку говорит о степени осведомленности и нешуточности претензий.
Однако Гуськов на его вопрос ответил сразу, даже не моргнув глазом:
– А что это вы взялись считать в чужом кармане? Положил сбережения, созданные честным трудом. – И широко улыбнулся ему в лицо.
– Ерунду ведь говорите! – не выдержал Александр Борисович. – Это сколько ж лет вам честно трудиться надо, чтобы с вашей-то зарплаты отложить такую сумму?
– Ну почему же ерунду? – с веселой издевкой сказал генерал. – Да и сведения у вас какие-то лживые... Это ж провокация, если хотите знать, и я этого так не оставлю!
– Бросьте, Владимир Андреевич! Сведения самые что ни на есть достоверные. Чуть ли не от Карлы дель Понте.
– Все равно не вижу причин для разговора, – снова не моргнув глазом, возразил генерал. – Заработал и положил. Вы считаете, это какие-то не такие деньги? Ну, к примеру, нечестные? Так это, дорогой мой, еще
