– П-пусть не л-лезет в дом, педрило.
После выпитой рюмки он почти перестал заикаться. Потому-то так и любил выпивать. Выпьешь – и ты человек. Правда, останавливаться не умел. И потом, после двух-трех бутылок, тело сводили жуткие судороги и голова раскалывалась от боли.
Литвинов снова наполнил стопки.
– Ч-что там делается, в городе?
– Что? Вот выпьем сейчас, и я расскажу тебе – что.
Выпили. Дмитрий хмелел на глазах.
– Так вот. Ищут тебя. Ищут пожарные, ищет милиция. Фотографы, правда, пока не ищут, – наблюдая за Кругловым, сообщил Марат Игоревич.
– Ишь ты, быстрые какие.
– А ты думал, они дураки? Отпуск кончится, куда тебя девать?
– А что мне? Я в-в-ообще контуженый. У меня с-с-правка.
– То, что ты контуженый, это сомнений не вызывает. Кто тебя, мудака, просил человека убивать?
– Кто-кто... Не знаешь разве? – усмехнулся Дмитрий.
– Тебя просили попугать. Так чтобы слегка рвануло, чуть-чуть. Чтобы поцарапало немножко, а не на части разорвало.
– Ош-шибочка вышла, передоз, – нагло ухмыльнулся Круглов. – Нальешь еще или как?
– Налью, этого добра не жалко. – Литвинов наполнил рюмки.
Они снова выпили. Круглов следил пьяными глазами за Литвиновым. Тот демонстративно пил не меньше электрика.
Следи, следи, следопыт хренов! Тебе меня не переиграть. Образование – великая вещь. Плюс возможности. И сорбент, который принят за полчаса до пьянки, мои мозги сохранит в ясности. А вот твои... Литвинов взял куриную ногу, отщипывая коричневое мясо, продолжил:
– Ошибочка, говоришь? Хорошенькое дело! И кому платить за твои ошибочки?
– Т-тебе, – ухмыльнулся электрик.
– То есть?
– Л-ладно, Игорич, нечего из себя целку-то строить. Не ты ли меня нанял пару месяцев назад, чтобы я Маринку т-твою на нужную тебе мысль навел, да с-совет ей дал, да в исполнители записался, а? За-за-был уже, что ли? То-то она на кухне все причитала: мой б-бедный Марат! Затравили, замучили, изверги! Звонят, угрожают. Мы жа-алуемся, на нас ноль внимания! С ума можно сойти! И что я должен был ей посоветовать? А давайте-ка, Мариночка Ильинична, устроим как бы взрыв. Подложим взрывпакетик и сами же его обнаружим... Тут-то они и всполошатся, пожарные с милицией! И начнут копытами бить: кто нашего Марата обижает? Арестовать! А она: да кто же его подложит-то? А я ей: я подложу. Потому что не могу смотреть на ваши страдания. Потому как уважаю вас безмерно за доброту вашу. Сам подложу, сам и обезврежу... Так и сделано было. А когда не арестовали того, кого ты засадить хотел, снова нужно было Мариночку завести: а давай-ка повторим, Ильинична! Первый раз не среагировали, а на второй-то уж конечно всполошатся! Мы теперь другого шуганем, который покруче.
– Да кого же черта ты его угробил, придурок? – наклонился к Дмитрию Литвинов.
– Да ты же сам этого хотел! Нечего теперь назад отыгрывать. Сам мне сказал: а если и угробишь мужика, не велика печаль. Говорил?
– Не помню. Врешь ты все.
– Г-говорил, родимый. И к-когда вез меня сюда, тоже не особо печалился. И теперь ты у меня в кулаке. Потому что я – всего лишь исполнитель, да еще и контуженый инвалид войны. А заказчиком получаешься ты.
– Нет, не я.
– А кто? Баба твоя? Неужто ее подставишь? – изумился пьяный Круглов.
– Никто никого подставлять не собирается. Только ты, я вижу, забыл, что сидел на моей шее? Что я тебя через Маринку деньгами ссужал на игру? На автоматы, в которых ты дни просиживал. И мои деньги просаживал. Два года гужевал. Все одалживался. Я, мол, потом отдам! А на компьютер кто тебе денег дал? Ты что думал, башли просто так даются? За твои глаза красивые?
– Так я их и отработал! Ты ж меня на этом и взял, паскуда! На пороке моем!
– Ладно, все, не дергайся! Хватит разборки устраивать. Надо думать, что дальше делать. Марина нервничает. Менты шастают.
– Ну и что? Договоримся, так никто ничего не узнает.
– Что ж, давай договариваться.
Литвинов наполнил стопки.
– Подожди, я в сортир. Отлить надо.
Дмитрий поднялся, пошатываясь прошел на кухню, за которой располагался санузел.
Марат Игоревич давно ждал этого момента. Он вынул из внутреннего кармана пиджака носовой платок, извлек ампулу с прозрачной жидкостью. Отломил головку, вылил содержимое в рюмку Круглова. Пустую ампулу с обломками стекла снова завернул в платок, убрал в карман.
Это было замечательное фармацевтическое средство. Используемое анестезиологами в мирных целях, умноженное на алкоголь, оно вызывало остановку сердца. Ценность препарата заключалась в его отсроченном действии. Второе преимущество в том, что, разлагаясь в организме, препарат не обнаружится в крови при вскрытии. Этот дивный препаратик разработчики апробировали год назад при участии Литвинова. И включили его, Марата, в соавторы. Молодцы! Препарат получил «путевку в жизнь», а он, как соавтор, получил в свое распоряжение несколько десятков ампул. Вот и пригодилось! «Все-таки верную профессию выбрал я себе когда-то», – усмехнулся Литвинов. Круглов вернулся, почти упал на стул. Глаза его были мутными.
– Ну так что? – спросил Литвинов.
– Я д-думаю, штука в месяц меня ус-т-роит.
– В деревянных?
Круглов пьяно рассмеялся, погрозил пальцем:
– Нет, не в деревянных. Зеленью.
– Ты спятил. Откуда у меня такие деньги? И потом, что значит в месяц? Это на сколько месяцев? На всю оставшуюся жизнь, что ли? Ты и вправду идиот.
– Можно двадцать штук единовременно. И я исчезну. П-просто ис-п-парюсь.
– Десять.
– С-с-емнадцать.
Они торговались еще минут пять, затем Литвинов сдался:
– Все, хрен с тобой. Завтра привезу деньги. И чтобы послезавтра ты из моей жизни исчез.
– Идет!
– Ну, давай по последней.
– А чего это по последней-то? – Круглов поднял рюмку, опрокинул ее, подцепил кусок колбасы. – Сам говоришь, хорошее-то можно... Давай плесни еще.
Через пару минут он спал, уронив голову на стол. Литвинов вымыл свою тарелку, рюмку, убрал все это на место. Пакет с бутылками отнес на кухню.
Почти пустая бутыль «стандарта» осталась стоять на столе, рядом с поникшей головой Круглова. Рюмку, из которой пил Дмитрий, Литвинов дважды ополоснул водкой, держа ее обернутой в платок рукой. Затем тщательно вытер изнутри. Еще раз оглядел стол. Остатки еды, хлебные крошки, рюмка, выпитая бутыль водки. И навеки уснувший электрик.
Кажется, все предусмотрено, еще раз оглядев комнату, решил Литвинов.
Кинув в рот таблетку «антиполицая», Марат Игоревич отправился в обратный путь.
Глава 14
История вопроса
Друзья встретились в «Узбекистане», где для них всегда держали столик в обособленном от основного зала кабинете.
– Ну, с чего начнем? – спросил Грязнов после пары выпитых рюмок и легкой закуски. – У меня
