Турецкий кивнул:
– Угу. С ней. Ее арестовали?
– Нет. Против нее у полиции нет никаких улик. То, что возле твоего дома убили человека, еще не делает тебя преступником, правда?
– Но он шел к ней! Не будете же вы этого отрицать?
– Это только догадки, – отрезал агент. – А на догадках обвинение не выстроишь.
– И что вы теперь намерены предпринять?
– Ничего.
– То есть как? Вы не пришлете сюда «кавалерию»? Все-таки убит ваш сотрудник.
– Мы не хотим усугублять конфликт. Литовские власти уже наверняка знают, что этот человек работал на нас. Прямых доказательств они раздобыть не смогут. Да и косвенных у них будет немного. Погибший был очень осторожным человеком.
– Значит, вы не хотите усугублять... Молодцы.
– Ваша ирония напрасна. Документы, не попавшие к вам, сделают свое дело. Роман Петров сядет в тюрьму. Чего же вам еще?
– Во-первых, он может откупиться, – сказал Турецкий.
– Он может попробовать откупиться, – поправил его агент. – Но, учитывая резонанс, который получит... вернее, уже получило это дело, откупиться будет непросто. Я бы даже сказал – невозможно.
– Но Отаров...
– Отаров – вне пределов нашей досягаемости, – отрезал агент. – Так же, как и вашей. Оставьте его в покое, если не хотите нажить себе неприятности.
– Звучит, как приказ, – усмехнулся Турецкий.
– Что вы, – возразил агент. – Это просто совет. Дружеский совет. Да, кстати, о нашем с вами разговоре никому не говорите.
– О сегодняшнем или о вчерашнем?
– Об обоих. Так будет лучше для всех. До свидания.
На этом разговор был окончен.
В тот же день Турецкий с Грязновым были у комиссара Климаса. Генеральный комиссар выглядел озабоченным, он то и дело нетерпеливо поглядывал на часы, но слушал их вежливо и внимательно, ни разу не перебив.
– Мы требуем, чтобы вы задержали Отарова, – говорил Турецкий. – А мы тем временем начнем подготовку к экстрадиции. Бандит должен сидеть на нарах!
– И непременно на русских? – с какой-то тихой грустью осведомился Климас.
– Насколько я понимаю, это единственные нары, на которых он может оказаться, – сказал Турецкий. – У вас против него ничего нет.
– Но Петров может заговорить... – начал было комиссар и осекся, понимая, что его собеседники слишком искушены, чтобы поверить в подобные сказки.
Грязнов наморщил лоб и сердито заявил:
– Если Отарова не остановить, эта сволочь еще много крови вам попортит!
– Да я, собственно, не возражаю, – развел руками комиссар. – Но мне нужно это... м-м... согласовать.
– Ну так согласовывайте быстрей, – предложил Грязнов. – А пока идет согласование, просто задержите его.
Климас вздохнул:
– Это тоже не так-то легко сделать. К примеру, вы знаете, где он сейчас находится?
– Нет, – сказал Турецкий.
– Ну так и я не знаю. Где я буду его искать? Объявить его в розыск? Но на это тоже требуется согласование. Поймите, друзья мои, у этих людей здесь много покровителей. Арестовать Петрова с моей стороны было уже настоящим гражданским подвигом!
– Родина вам этого не забудет, – мрачно усмехнулся Грязнов.
– Будем надеяться, – смиренно отозвался Климас.
И тут заговорил Турецкий.
– У Отарова есть любовница – Регина Смайлите, – сказал он. – Они наверняка регулярно встречаются. Отарова можно выследить.
Но Климас возразил:
– Во-первых, для слежки нужны люди. А для того чтобы выделить людей, нужны веские основания. У меня этих оснований нет. Кроме того, Регина Смайлите – уважаемый член общества и известный в стране человек. Она – помощница советника президента по национальной безопасности. Вы думаете, я сознательно буду нарываться на скандал? – Климас покачал головой. – Нет, господа. Мне это не нужно. Я и рад бы вам помочь, но мы должны играть по установленным правилам. В противном случае, мы – я имею в виду себя и вас – можем нажить себе серьезные неприятности. Вас вышлют из страны. А меня... – Комиссар тяжело вздохнул. – Впрочем, не будем о грустном, – закончил он.
– Что ж... – рассудительно сказал Турецкий, – нам с Вячеславом Ивановичем остается одно – набраться терпения и ждать.
– Это точно, – с саркастической усмешкой подтвердил Грязнов. – Вернемся в отель, закажем себе ящик водки и приготовимся к зимовке.
Комиссар улыбнулся:
– Вот и отлично, господа, вот и отлично. Можете во всем положиться на меня. Я сделаю все, чтобы выполнить вашу просьбу. Естественно, в рамках моих полномочий. А вы ведите себя потише, о’кей?
Турецкий засмеялся.
– Что такое? – насторожился комиссар.
– Да нет, ничего. Просто вы третий человек за последний месяц, который советует мне вести себя потише.
– Надеюсь, двое предыдущих – люди столь же мудрые, как и я? – с лукавой улыбкой спросил комиссар.
– Не то слово!
– В таком случае, последуйте этому совету. – Климас посмотрел на часы и сказал, не скрывая нетерпения: – Ну все, господа. Возвращайтесь в отель и отдыхайте. А мне пора заняться работой. Как говорится, честь имею.
– Ну что? – спросил Грязнов у Турецкого, когда они покинули здание комиссариата. – Получили по ушам? У меня, кстати, командировка заканчивается. Через три дня я – кровь из носу – должен быть в Москве.
Турецкий посмотрел на падающие с серого неба редкие легкие снежинки, подставил руку и поймал на перчатку несколько снежинок. Поднес ладонь к лицу, внимательно их осмотрел и удовлетворенно кивнул.
– Что ты там нашел? – насмешливо поднял брови Грязнов.
Турецкий мягко ответил:
– Меня дочка научила. Если загадаешь желание и поймаешь снежинку с семью лучами – желание сбудется.
– И что? Поймал?
Турецкий покачал головой:
– Не-а. Но пока я пялился на эти снежинки, у меня в голове появилась неплохая идея.
– Излагай, – потребовал Грязнов.
Турецкий глянул на друга, улыбнулся и сказал:
– Не все сразу, дружок, не все сразу.
9
На обшарпанной двери квартиры, в которой жила Регина Смайлите, висел большой почтовый ящик, прибитый, должно быть, еще лет тридцать назад. Вероятно, «допотопный» вид двери был призван замаскировать роскошь того, что открывается за этой дверью, рассудил Турецкий.
