даже, до какого возраста вы страдали энурезом.
– Вот как? – Теперь уже усмехнулся Турецкий. – И как вы намерены использовать столь ценную информацию?
Отаров одарил Турецкого насмешливым взглядом:
– Ну уж шантажировать вас по этому поводу не стану. Итак, Александр Борисович, о чем вы хотели со мной поговорить? Признаюсь, ваше упорство произвело на меня впечатление. Говорят, вы даже любовницу мою пытались закадрить, чтобы встретиться со мной. – Отаров покосился на Регину и с ухмылкой добавил: – Как говорится, наш пострел везде поспел!
Регина сидела в кресле с безучастным видом, закинув ногу на ногу. Ее глаза скрывали дымчатые стекла очков, а лицо было совершенно спокойным.
– Я пришел сюда, чтобы поговорить об убийстве Елены Канунниковой и ее мужа, – не обращая внимания на ироничный тон Отарова, сказал Александр Борисович.
Отаров кивнул:
– Я догадывался. И согласен поговорить. Но для начала исполните одну мою просьбу. Господин Турецкий, пожалуйста, снимите пиджак, расстегните ворот рубашки и развяжите шнурки ботинок. Я должен быть уверен, что наш разговор не будет записан.
Турецкий снял пиджак и ботинки. Затем расстегнул рубашку.
– Регина, – обратился к любовнице Отаров.
Регина встала с кресла, подошла к Турецкому, присела перед ним на корточки и тщательно обыскала его одежду и обувь. Затем так же молча вернулась на место.
Александр Борисович обулся и оделся.
– Ну вот, – удовлетворенно кивнул Отаров. – Теперь можно и побеседовать. Кстати, может, хотите коньяку? Регина всегда держит для меня бутылочку моего любимого «Камю».
Отаров наклонился, прикрыл рот ребром ладони и прошептал, явно паясничая:
– Она сама коньяк не пьет. Предпочитает красное вино. – Веки Отарова сузились, а глаза полыхнули на Турецкого холодным, ревнивым огнем. – Но у вас уже была возможность об этом узнать, правда?
Турецкий не стал отвечать. Вместо этого он деловито осведомился:
– Вам знакомы фамилии Дашкевич и Халимон?
– Дашкевич и Халимон? – Отаров смешно пошевелил бровями. – Дайте-ка припомнить...
– Эти парни работали на вас, – сказал Турецкий.
– На меня? – продолжая паясничать, поднял брови Отаров. – А, да-да, припоминаю. Они действительно на меня работали. Так сказать, выполняли «грязную работу».
– Какую именно работу?
Отаров пожал плечами:
– Разную. Вы ведь знаете, жизнь бизнесмена в России не сахар. Нужно как-то решать проблемы, и, когда не удается решить их законным путем, бизнесмены прибегают к альтернативным способам.
– К таким, как убийство? – спокойно спросил Турецкий.
Отаров посмотрел на него вприщур и сказал:
– И это тоже способ. Не хуже и не лучше, чем любой другой. С той лишь разницей, что он дороже стоит.
– Спорный вопрос, – сказал Турецкий. И спросил: – Канунникову убили ваши люди?
Отаров вздохнул и откинулся на спинку кресла.
– Александр Борисович, – заговорил он доброжелательным тоном, – у нас с вами деловая встреча, и я понимаю, что вопросы должны ставиться ребром. И все же...
– Вам нечего бояться, – перебил его Турецкий. – Россия далеко. С такими покровителями, как здесь, в Литве, вам ничего не грозит.
Отаров холодно посмотрел на Турецкого:
– Тогда к чему эти вопросы?
– К тому, что я хочу знать, – жестко ответил Александр Борисович. – Знать, а не предполагать. Знать наверняка.
– Но что вам это даст?
– Душевное равновесие, – ответил Турецкий. – Согласитесь, это немало.
Отаров задумчиво усмехнулся:
– Ну хорошо. Хорошо, допустим, я скажу «нет». И что, вы перестанете меня преследовать?
Турецкий покачал головой:
– Нет. У меня есть доказательства вашей причастности к убийству Канунниковой. Есть показания Юдина и Дашкевича. Если вы скажете, что не причастны к убийству, это будет ложью.
– Тогда какого черта вы спрашиваете?
– Я хочу услышать правду, – упрямо повторил Турецкий.
Отаров пожал плечами:
– Глупость какая-то. Ну хорошо... А если я во всем сознаюсь, что это будет означать для меня?
– Ничего. Вы ведь не на допросе, и я ведь не веду протокол. Но мы расставим все точки над «и». Я, конечно, приложу все усилия, чтобы добиться вашей экстрадиции, но мне наверняка откажут, как отказывают и сейчас. И тогда я просто закрою дело.
– Закроете дело? – Отаров поскреб пальцем упитанный подбородок. – Гм... Это уже интересней. Значит, хотите разобраться по гамбургскому счету? Без протоколов и свидетелей?
– Без протоколов и свидетелей, – кивнул Турецкий.
– Черт! – Отаров издал сухой, колючий звук (должно быть, этот звук обозначал у него смех). – Забавный вы человек! Очень забавный! Но, как говорится, каждый развлекается по-своему.
– И сходит с ума тоже, – тихо добавила Регина.
– Верно, – кивнул Отаров.
– Регина сказала, что у вас мало времени, – напомнил Турецкий. – Хотелось бы, чтобы вы говорили по существу.
– По существу так по существу.
Лицо Отарова стало жестким и холодным, а глаза превратились в две щелки.
– Вы спросили, замешан ли я в убийстве Канунниковой? – с каким-то жутковатым спокойствием заговорил Отаров. – Так вот, «замешан» – это не то слово. Канунникову убили по моему прямому приказу. Но эта троица слишком скверно справилась со своей работой. Только поэтому вы сидите сейчас передо мной и задаете свои дурацкие вопросы.
В лице Турецкого не дрогнул ни один мускул. Он лишь спокойно кивнул, словно услышал то, что собирался услышать (по сути, так оно и было), и спросил:
– Говоря про «троицу», вы имеете в виду Дашкевича, Халимона и Юдина?
– Да, – ответил Отаров, – я имею в виду этих трех болванов. Они должны были действовать расчетливо и умно, но у них для этого не хватило мозгов. Они даже друг друга прикончить не смогли.
– Ну почему же, – усмехнулся Турецкий. – Дашкевич прикончил Халимона по первому разряду. Хватило одного удара ножом.
– А, бросьте, – поморщился Отаров. – Эти болваны так наследили, что на подозрение их не взял бы только полный идиот. Поначалу нам повезло. Этот следователь... ваш предшественник... как его...
– Горшков?
– Да, он. Он был не такой дотошный, как вы. Его полностью устроила версия о самоубийстве Канунниковой. Я слишком рано расслабился, и вот результат. Теперь придется какое-то время торчать в Литве.
Турецкий удивленно поднял брови:
– Вы думаете, вам удастся когда-нибудь вернуться в Россию?
Секунду Отаров молчал, затем сказал, понизив голос и пристально глядя Турецкому в глаза:
– Если вы поможете, то да.
Турецкий прищурился:
– А вы считаете, что я буду вам помогать?
– Будете, – сказал Отаров и сунул руку за отворот пиджака. Перехватив тревожный взгляд Турецкого и
