Факир против мафии

Отарова Эл лишился хорошо оплачиваемой работы. К тому же теперь он беззащитен перед лицом судебных органов, а даже за простой бандитской «шестеркой» должны числиться грешки, за которые любой уважающий себя судья отправит его «на галеры» года на два-три.

А Регина, должно быть, утешает его. Может быть, даже обещает взять на работу – курьером или каким-нибудь вторым помощником третьего подавальщика.

И тут в памяти у Фили всплыл тот краткий разговор между Региной и этим Элом.

– Эл? Какого черта тебе здесь нужно?

– Я по делу.

– У меня с тобой нет никаких дел!

Филя тряхнул головой. Нет, все это чушь. Не похож Эл на простую «шестерку». Уж больно независимо вышагивает и слишком уж твердым и проницательным взглядом оглядывает окрестности. Нет, он точно ликвидатор!

И Филя, не дожидаясь лифта, рванул вверх, перепрыгивая через две ступеньки.

Остановившись перед дверью квартиры Регины, Филя хотел было позвонить, но тут ему показалось, что он слышит за дверью какой-то шум. Он замер на месте и прислушался. Шум явно доносился из квартиры. Филя схватился за дверную ручку и нажал на нее – дверь оказалась не заперта.

Миновав просторную прихожую, Филя вбежал в гостиную. В то же мгновение прогремел выстрел, и пуля обожгла ему щеку.

Увидев лежащую на полу Регину и сидящего рядом Эла с пистолетом в руке, Филя не раздумывал ни секунды. Он бросился прямо на пистолет. Эл успел нажать на спусковой крючок еще раз, но и вторая пуля не смогла остановить Филю. Она просвистела у него над ухом и впилась в стену, выбив из нее облачко штукатурки.

Завязалась борьба. Оба противника были невысокими и легкими, но в то же время жилистыми и тренированными. Филя перехватил руку, сжимающую пистолет, и пытался вывернуть ее на болевой прием, но Эл не поддавался. Оба хрипло дышали и смотрели друг на друга – глаза в глаза. По напряженному лбу Фили скатилась капля пота и упала вниз, попав бандиту на бровь. Скатившись по надбровной дуге, капля застыла у края его глаза. Эл заморгал.

Филя на мгновение ослабил хватку и, когда Эл рванулся вперед, освобождая руку с пистолетом, резко ударил его головой в переносицу. Голова Эла откинулась и стукнулась об пол. Он застонал от боли и зажмурил глаза.

Филя снова перехватил руку бандита, пытаясь вырвать пистолет, но получил сильный удар в живот и отпрянул назад. Рука, сжимающая пистолет, дернулась, и Филя что было сил ударил по ней кулаком. Кисть бандита вывернулась, и в этот момент он нажал на спусковой крючок. Прогремел третий выстрел.

Тело Эла выгнулось дугой, словно стянутое судорогой, затем расслабилось и вытянулось на полу. В его груди, чуть повыше солнечного сплетения, зияла дыра, окаймленная обгоревшей рубашкой, и из нее, бурля, сочилась темно-багровая кровь.

Филя оставил бандита, встал на ноги и, пошатываясь и тяжело дыша, подошел к лежащей на полу Регине. Он опустился на колени и приложил палец к ее шее. Некоторое время молчал, держа палец на артерии Регины, стараясь уловить хоть малейшую пульсацию крови. Но все было бесполезно. Филя убрал руку, откинул белокурые волосы и увидел на белоснежной шее Регины несколько синеватых пятен.

Самая красивая женщина в мире была мертва.

И тогда Филя заплакал. Он плакал по своей потерянной надежде, по будущему, которое так и не наступило для Регины. Слезы были горячими, они обжигали щеки Фили, но он ничего не мог с собой поделать. Последний раз он плакал, когда ему было десять лет. В тот раз он плакал от обиды; и сейчас он понимал, что почти три десятка лет нисколько его не изменили. И он все тот же обиженный мальчишка, который готов выдержать любую боль, любую пытку, но не в силах вынести измену человека, образ которого отпечатался в его душе, не в силах вынести унижение, которому подвергла его судьба, лишив самого главного, что только может быть на свете, – надежды.

8

Отаров выглядел скверно. Он был весь какой-то поникший, с опухшим, одутловатым лицом, мелко подрагивающими руками. Веки на его глазах набрякли, и глаза, скрытые в складках кожи, смотрели на Турецкого, как два крошечных озлобленных зверька, забившиеся в глубину норы или дупла.

Отаров вытер губы грязной ладонью и хрипло произнес:

– Хорошо. Я... буду говорить. Но сначала... расскажите вы.

Турецкий стряхнул с сигареты пепел, прищурился и спросил:

– О чем?

– О моем похищении, – мрачно ответил Отаров. – Не очень приятно чувствовать себя идиотом.

Турецкий пожал плечами:

– В этом смысле мне нечем вас утешить.

– То есть я и впрямь идиот? – Отаров хрипло рассмеялся. – Н-да. Спорить с этим глупо. Но я не об этом хотел услышать. Расскажите, как в этом замешана Регина?

– Никак не замешана, – сказал Турецкий. – Она виновата лишь в том, что испугалась за вас и вызвала «скорую помощь».

– Но ведь она подмешала мне в коньяк эту дрянь, – неприязненно сказал Отаров. – Дрянь, от которой меня так скрутило. Она это сделала, да? Больше-то ведь все равно некому.

Турецкий покачал головой и спокойно ответил:

– Нет, Отаров, Регина и здесь ни при чем. Кем бы она себя ни воображала, она всего лишь человек. А человека можно обмануть. Для начала наши специалисты составили ее психологический портрет: самоуверенная, сильная женщина, презирающая мужчин и склонная к «игре с судьбой»...

– Давайте без метафор, – попросил Отаров.

Турецкий кивнул:

– Хорошо. Наш агент специально маячил у нее под окнами, изображая частного детектива-простака. Госпожу Смайлите это позабавило, и она включилась в игру. Она вынесла нашему агенту кофе и после того, как он сыграл смущение и растерянность, пригласила его к себе домой. Дело в том, что Ре... что госпожа Смайлите, несмотря на свой ум, склонна к эксцентричным поступкам. Это, в каком-то смысле, льстит ее самолюбию. Вот этим мы и воспользовались. Наш агент проник в квартиру, добавил в коньяк специальную смесь, которая и вызвала у вас колики. Мы знали, что сама госпожа Смайлите коньяк не пьет, но всегда держит для вас в загашнике бутылочку.

– И откуда же вы это знали? – спросил Отаров, потом зорко стрельнул глазами на молчащего Турецкого, усмехнулся и кивнул: – А, ну да. Вы ведь тоже были в ее квартире желанным гостем.

Турецкий по-прежнему молчал, пуская дым и спокойно глядя на Отарова. Бандит опустил взгляд и некоторое время молчал, сосредоточенно глядя на свой сжатый кулак. Потом поднял взгляд на Турецкого и сказал с сомнением в голосе:

– Я знаю, что действия дурака легко просчитать. Но неужели так же легко просчитать действия умного человека?

Александр Борисович ответил с усмешкой:

– Нельзя недооценивать противника. Регина забыла это простое правило.

– Похоже, мы оба его забыли, – мрачно отозвался Отаров. Потом прищурил один глаз и холодно спросил: – А как насчет фокуса с гипнотизером? Это что, ваша обычная практика?

Турецкий качнул головой:

– Нет. Мы действовали на свой страх и риск. Но согласитесь, идея была интересная. И главное – она полностью себя оправдала.

– Уж это точно, – сказал Отаров. И добавил с усмешкой: – Значит, вы опробовали на мне новую методику? Ловко. Когда я выйду на свободу, я возьму ее на вооружение.

– Это вряд ли, – сказал Турецкий. – Вы выйдете на свободу старым, больным человеком. Я думаю, к тому времени вам уже будет не до гипнотизеров.

– Старым? – Отаров пристально посмотрел на Турецкого и осклабил зубы в усмешке. – Это вы так думаете.