прошел при задержании у школы, – ничто по сравнению с тем, что ему грозит.
А требовалось от него только одно. Точнее, два вопроса волновали оперативников. Первый: где человек, с которым он связывался по телефону, намерен произвести взрыв? И второй: где прячется Санакеев. Ну и по мелочи: кто этот Мурад, чем занимается, кем командует? Может ведь и так статься, что именно он, а не Ахмед станет в этом деле «паровозом»!
И вот тут стало ясно, что, несмотря на весь свой апломб «гордого кавказца», на самом-то деле Ахмед попросту боится этого Мурада. Ну, значит, тем обиднее будет Датоеву отвечать по полной программе за преступления подельника.
Позвонил Всеволод Голованов и доложил Владимиру Федоровичу, что адвокат Гринштейн не выдержал двойного пресса и сознался-таки, что «отчасти» был в курсе того, что «решение вопроса» с руководством НИИ «Прибор» его клиентами было поручено одному человеку, о котором сам адвокат доселе не слышал – он якобы недавно появился в Подмосковье, но быстро подчинил себе северокавказские этнические преступные группировки. И проживает он не в Москве, а где-то в Ногинске или в Электростали. И оттуда руководит действиями своих боевиков, фактически не появляясь в столице. Говорили, что пользуется огромным авторитетом среди своих отморозков, но сам ни в одном деле лично не участвует. А основное его дело – принимать «заказы» и контролировать их исполнение. Еще говорят, что берет дорого, но делает чисто. Будто бы имеет прочные связи с заграницей, в основном в арабских странах. Короче, координатор – жесткий и беспощадный.
Легальная его работа – охрана поставок плодоовощной ну и прочей пищевой продукции в Центр России из стран Закавказья – Азербайджана и Грузии. Его частное охранное предприятие имеет соответствующую лицензию, которую он сумел получить с помощью представителей своих регионов в Государственной думе и Совете Федерации. Официально – чист и непорочен.
Яковлев, слушавший допрос Ахмеда, который проводили в комнате для опознаний, оборудованной специальным окном, за которым мог скрывать свое лицо свидетель, не желавший, чтобы его видел преступник, внимательно наблюдал за поведением Датоева. И после звонка Голованова, как бы подсказавшего ему новое решение, вызвал к себе одного из допрашивающих, чтобы дать ему дополнительные инструкции.
Оперативник вернулся в комнату и стал с показной нарочитостью шептать что-то на ухо своему напарнику, который вел протокол. Тот откровенно удивился, даже изумился, потом посмотрел с сожалением на Ахмеда, хмыкнул и сказал:
– Ну вот и доигрался, козел! Адвокат этот... как его? Грин... чего?
– Гринштейн, говорю, – брезгливо отозвался вернувшийся напарник.
– Ага, вот и я о нем... Наложил полные портки и раскололся, блин, в одну минуту! И твоего Сана-кеева этого, Мурада Абдулатиповича, да, Федя?...
Второй, хмыкнув, кивнул.
– И тебя – туда же. Обоих вас заложил за милую душу! Оно и правильно, своя задница дороже!
Ахмед видел, что обоим ментам стало весело. И в голове у него начало что-то путаться. Нахмурился, глаза напряглись и гневно перебегали с одного мента на другого. А те переглядывались, будто все для себя уже окончательно решили. И от этого их веселого спокойствия Датоев почувствовал себя очень неуютно, скверно почувствовал, будто образовалось у него под ногами что-то вроде оползня, когда под тобой земля вдруг сама по себе приходит в движение и непонятно куда ползет. Гнев его достиг уже точки кипения, и если бы не руки, скованные за спиной наручниками, которые эти собаки не захотели с него снять, и теперь они очень больно впивались в натертые железом запястья, то он не выдержал бы, кинулся на них...
Изволив заметить наконец его гнев, тот, кто допрашивал и записывал ответы в протокол, пояснил:
– Адвокат уже тут, привезли его, и мы тебя ему скоро предъявим на опознание. А за Мурадкой твоим гребаным ребятки тоже поехали. А ну-ка, давай теперь на сообразительность! Куда поехали? В Ногинск или в Электросталь? Зарабатывай очки!.. Не хочешь? Ну и хрен с тобой. Адвокат адрес указал точный. И, кстати, назвал тебя исполнителем и в деле Полковникова, которого ты застрелил из своего «макарова» возле подъезда его дома, – это уже и экспертиза оружия показала, и в деле Лобовича, в машину которого ты заложил бомбочку. Точно такую же, какую наш человек обезвредил в посылке, что ты оставил на Фрунзенской. Женщину с ребенком, поганец сучий, не пожалел! Ну ничего, жди теперь скорой встречи со своим Аллахом, да только вряд ли теперь дождешься! – Опера переглянулись и захохотали. – Мы тебя сегодня кинем в камеру к «славянам» и расскажем им, какое ты говно. До завтра не доживешь, поэтому и на пожизненное можешь больше не рассчитывать! Задавят тебя «славяне», удавку на горло накинут, и весь твой боевой дух покинет тебя через жопу! А засранцев – тебе разве не говорили? – Аллах не принимает! Не-а!
Датоев зарычал от бессильной ярости. А опера смотрели на него и заливались хохотом. Весело им было!
Наконец словно бы устали смеяться.
– Ну чего? – спросил второй. – Уж Мурад-то тебя точно сдаст с потрохами. Он у вас главный, ему арабы звонят, деньги дают, мы-то знаем. И Ренат Алиев тоже известен. Давно и хорошо, еще с тех лет, когда он в спецназе служил, в Африке. Чума у него кличка была. Приятель твоего знакомого террориста. Ты думаешь, почему ты перед ним, как поганый щенок, на задних лапках служишь? Да потому что ты – быдло перед ними. Ты свое сделал, ну, там взрывчатку на место акции пронес или организовал того, кто это сделал, и пошел на хрен. Тебя и сдать-то – плевое дело. А ты не хочешь спасти свою шкуру. Ну твое дело. Кончаем с ним, Федя, да?
– Да, надоел, – морщась презрительно, пожал второй плечами. – Кому он теперь нужен? На него ж все и повесим. И любой адвокат подтвердит. Чтоон дурак, что ли, непосредственного помощника террориста и убийцу защищать? Только, я думаю, адвокат ему тоже будет не нужен. «Славяне» таких за людей не считают, нет...
– И я так думаю. Значит, вызываю конвой? – И он потянулся рукой к кнопке звонка, вмонтированной в столе, снизу.
В этот момент открылась дверь и вошел генерал-лейтенант милиции. Бегло окинул комнату, даже не взглянув на Ахмеда. Опера дружно поднялись, вытянулись перед начальником.
– Ну что, ребятки? – Он кивнул на Датоева, как на пустой стул. – Открыл рот? Нет?
– Никак нет, товарищ генерал! – бодро отрапортовал Федя.
– А чего чикаетесь? – брезгливо спросил генерал. – Приложили б пару раз рожей об стенку... Яйца дверью прищемили... Не знаете, как это делается? – Он улыбнулся и стал весело засучивать рукава кителя. – Показать? А ну-ка поднимите его!..
Оперативники с готовностью дружно шагнули к Ахмеду и, ухватив его за скованные руки, потянули вверх, да так больно, что тот заверещал.
– Ну-ка, погодите, – жестом остановил генерал. – Может, он чего сказать желает? Вы чего спрашивали-то?
– Так адрес его дружка, Мурада, хотели уточнить. Проверить, правду он скажет или соврет? Ну и, соответственно, к «славянам» его кинуть или дать еще подышать маленько?
– А он не хочет? – удивился генерал.
– Никак нет, товарищ генерал.
– И куда этот Юрий Грозов девчонку помирать повез, тоже не говорит? Где собрался детишек-то убивать, молчит?...
– Молчит, товарищ генерал.
– К «славянам» его предлагаешь?
– Так точно, к ним.
– Валяйте, санкционирую. – И генерал, махнув рукой, повернулся, чтобы уйти.
И вот тут Ахмед не выдержал:
– А если я скажу, что сделаете?
– А что ты скажешь? – Генерал разочарованно обернулся к нему. – Мы и так все уже знаем. Может, уточнить хочешь? Ну попробуй...
– Мурад живет в Ногинске, Забродина, дэ-сать! – выпалил Ахмед.
– Соврал, – равнодушно констатировал генерал. – Кончайте с ним. – Он поморщился и отвернулся.
