сентиментальную песенку про ангелов. Из нескольких, предложенных ей «дядей Юрочкой», почему-то именноэта понравилась больше остальных. Он уже отмечал, что в зомбированном состоянии девушки эти «ангелы» наиболее точно ложились на ее настроение, успокаивали и в то же время помогали ей сосредоточиться. Чуть позже музыкальный фон этой песенки, записанной на лазерном диске бесчисленное количество раз, будет способствовать восприятию тех команд, которые он станет отдавать Ане спокойным, умиротворенным голосом, приглашая ее охотно, а главное, послушно исполнять его задание, крепко вбитое в ее сознание, и не отступать ни на шаг от каждой очередной команды. Повелевать чужим сознанием – это все-таки здорово...
Он смотрел на нее в зеркальце заднего обзора и даже слегка удивлялся тому, что, зная теперь наперед каждый ее шаг, каждое движение руки, каждый поворот тела, каждое слово, которое она произнесет, видя перед собой воочию – чего уж теперь-то стесняться, когда подготовка закончена? – малопривлекательное зрелище того, что произойдет, он, тем не менее, не испытывал к девушке, с которой в последние дни охотно спал, ни малейшего душевного тепла, ни сожаления. Вот, все-таки, что такое настоящий профессионализм... А это? Отработанный продукт жизнедеятельности, так можно было ее уже назвать...
Он смотрел на Аню и улыбался. И улыбка его казалась девушке ласковой, доброй и обещающей.
Время, которое он выбрал для начала проведения акции, было им выверено таким образом, чтобы Аня не появилась на празднике ни минутой раньше необходимого – ибо тогда ее появление станет сразу заметным, – ни позже, когда действо начнется и каждая новая фигура станет привлекать к себе внимание. А сейчас идут редкие первые родители, ведут детей. У некоторых из них дети уже давно в Доме культуры, куда пришли прямо из школы. И Аня, со своей спортивной фигуркой, сейчас вполне сходит за старшую сестричку любой малолетки. И, значит, своя.
Девушка вышла из машины, обернулась к нему и улыбнулась. Он посмотрел на нее в последний раз и решил, что не ошибся в выборе кандидатки: тело – девичье, замашки почти взрослой, а взгляд – типичного домашнего ребенка. Идеальный вариант...
– Ты пошла, – с ласковой улыбкой сказал он ей тихо уже в микрофон, не опуская стекла. Она услышала в своих наушниках и кивнула. – До встречи. Это будет скоро. А я все время буду рядом с тобой. Ты будешь слышать каждое мое слово. Иди, я люблю тебя.
Аня еще раз кивнула, поправила рюкзачок за спиной и пошла по направлению к школе. Грозов тут же отъехал в сторону, развернулся и вырулил к промзоне, обнесенной оградой из бетонных плит, кое-где отсутствующих. Проехав по замусоренному проулку, он подогнал машину к обычной для уличных окраин свалке бытового мусора. Здесь он ее и бросил, загнав между двумя разросшимися кустами серой от пыли, так, видно, никогда и не расцветавшей сирени. Другая его машина находилась далеко впереди, напротив автозаправочного комплекса, почти у выезда на шоссе Энтузиастов. Из той машины – он проверил – был хорошо виден Дом культуры, а следовательно, ему удастся на значительном удалении от места акции понаблюдать за ее результатом. И еще две машины он поставил сам: одну – возле госпиталя в Лефортове, а вторую – у последнего на сегодня своего пристанища, опустевшего ввиду ухода Ани.
Оставляя синюю «шестерку», к которой он успел немного привыкнуть, он еще с утра позаботился, чтобы на ней нигде не осталось его пальцевых отпечатков. Сейчас осталось только протереть руль, рычаг скорости да дверные ручки. Быстро покончив с этим, Грозов забрал сумку со сканером, запер дверцу, забросил далеко на свалку ключи от машины и, закинув ремень сумки на плечо, пошел обратно. Легонько постучал по передатчику, висевшему у него на груди. Эти постукивания услышала Аня, тихо откликнулась.
– Ты уже возле Дома культуры, – негромко начал говорить Грозов. – Перед тобой ступеньки и двери. Ты поднимаешься и подходишь к дверям. У тебя все хорошо и отличное настроение... Все ты делаешь правильно... Я вижу тебя... Я всегда рядом с тобой, моя девочка... Я тебя люблю...
У Грозова была отличная, тренированная зрительная память, и поэтому разговор с девушкой он, побывавший утром в клубе, мог бы вести с закрытыми глазами. Но в ее плеере был вмонтирован чувствительный микрофон, и Юрий слышал все, что делалось вокруг: разговоры, шум шагов, перекличку детей, стук открывающихся и закрывающихся дверей.
Вот Аня вошла в здание и увидела перед собой высокую раму металлоискателя, через который посетители, оставив на столике свою ручную кладь – сумочки, а также металлические вещи из карманов, проходили дальше. Затем охранник в черной форме в присутствии владельцев открывал их сумки и проверял содержимое. Задержки именно в этом месте больше всего и не желал своей «гладиаторше» ее «дядя Юрочка».
Чувствуя, что Аня как раз подходит к этому месту – было слышно звяканье металла о полированную поверхность стола, – Грозов немедленно откликнулся на эти звуки:
– Покажи этому охраннику свое приглашение, девочка моя... Улыбнись ему и сними рюкзачок. Положи на стол перед ним... А теперь спокойно проходи через раму. Сейчас он посмотрит, что у тебя в рюкзачке, и отдаст... Если спросит про термос, скажи, что сок для питья... А ключи – от дома. Ты закрой рюкзачок и спроси у него: «А где здесь детский праздник?»
Он услышал, как Аня спросила:
– А где здесь детский праздник?
– На, девочка, – ответил густой бас, – возьми свой рюкзачок... У тебя в термосе чаек, да?
– Нет, мандариновый сок. А это – ключи от дома.
– Хорошо. Ну, иди. Поднимайся по этой лестнице и – направо, там зрительный зал.
– Спасибо, дядя.
– Умница, Анечка, – с легким выдохом сказал Грозов.
Первый маленький экзамен прошел на «отлично» – девочка действовала как автомат. Это хорошо... Он услышал стук Аниных каблуков по каменным ступенькам лестницы.
– Ну что, ступеньки закончились? – заботливо спросил он. – Теперь поверни не направо, а налево... Иди прямо... Перед тобой две двери – направо и налево, тебе нужна та, что налево. Достань ключ – самый большой, оглянись, нет ли кого?
– Нет, – спокойно ответила Аня.
– Отлично. Открывай дверь... – Он услышал звяканье металла, скрип двери.
– Ой, тут темно!
– Не волнуйся, девочка, справа у двери выключатель. Нащупай его на стене. Есть?
– Да, нашла... – Щелчок. – Я на месте.
– Ты ключ вынула?... Тогда запри за собой дверь и ключ не вынимай.
– Все сделала.
Но он уже и сам понял, что его инструкции выполняются четко – по звуку запираемой двери.
– Теперь слушай внимательно. Повернись, перед тобой в стене шкаф, видишь?
– Вижу.
– Открывай, он не заперт. Но пломбу надо оторвать... Сделала?
– Да.
– Все, что тебе нужно, находится в свертке под скрученным в колесо шлангом. Достань и начинай работать. И говори негромко, что делаешь. А делай, как привыкла каждый раз. Как сегодня, недавно.
– Хорошо, – механическим голосом ответила Аня. – Я достала пояс. Положила на столик... Две баночки... шурупы... изоляционная лента... Я раздеваюсь... надеваю... затягиваю... вставляю баночки, приматываю изоляцией... Раз, два, три... Все. Я надеваю курточку... Я правильно сделала? Успела, дядя Юрочка?
– Умница... Отлично... Достань термос и выпей хороший глоток. Закрой и спрячь в рюкзачок, он тебе еще разок понадобится... Сделала?
– Да... Я прячу термос.
– Молодец. Присядь на табуретку, видишь ее? И отдохни, почувствуй, как сок тебя успокаивает... Почувствовала?
– Да, я спокойна.
– Теперь вспомни, что ты еще должна сделать?
– Я помню, – изменившимся, монотонным голосом сказала Аня. – Я застегиваю молнию... Подпрыгиваю и слушаю... Ничего не звенит... Могу выходить.
