ни на что не похожим голосом, от которого Щеткин просто обалдел:
– Привет!!! Не ждали?!!
Щеткин громко зарычал и побежал к Плетневу – клоуну с красным носом, в рыжем парике и в высоком колпаке.
– Рры! Рры! Рры! – пробовал изображать утробный рык Щеткин. Расставляя в стороны руки-лапы, он как бы сгонял малышню, кинувшуюся ему навстречу, к задней стенке. Туда же, внимательно глядя по сторонам, двигался и Плетнев.
– Ребята! – боясь сорвать голос, тонко закричал он. – Я вам поймал настоящего тигра!!! – Его крик потонул в радостных возгласах, и к ним со всех сторон кинулись дети. А он просеивал глазами ряды кресел, сдвинутые к стенам, в которых сидели зрители разного возраста.
Родители – взрослые люди... Есть пожилые... Молодых мало, но совсем юных зрителей вообще не видно... Она – девочка. Возможно, с плеером, должен ведь ОН отдавать ей команды!.. Нету такой... Так, теперь – вдоль боковой стены...
– А ну, усатый-полосатый! – закричал Плетнев и взмахнул длинной палкой перед Щеткиным. – Покажи всем, как ты умеешь хорошо прыгать!
«Тигр» «припрыгал» к «клоуну».
– Ты чего творишь? – шепотом «закричал» бедный Щеткин.
– Прыгай! – таким же пронзительным шепотом ответил Плетнев и протянул перед ним палку.
Щеткин помыслил, почесал огромные тигриные уши и... полез под палкой. Дети с хохотом кинулись к нему, пытаясь оседлать лютого зверя.
– А сейчас!.. – Плетнев взмахнул руками, поворачиваясь вокруг своей оси на одной ноге и продолжая просеивать лица сидящих в креслах пап и мам. – А сейчас!!! – Он смешно отпрыгнул в сторону, и часть детей устремилась за ним. – Давайте, дети, все вместе попросим нашего тигра спеть песню джунглей!
Снова со всех сторон раздались крики «ура!», «просим!», и Плетнев увидел, КАК «тигр» посмотрел на него. Глаз Щеткина он, конечно, не различил, услышал только сдавленное «что-о-о???» и прекрасно понял, о чем тот сейчас думает.
– Давайте просить! Давайте просить! – продолжал выкрикивать Плетнев, чувствуя, что голос садится и у него нет больше сил рвать глотку.
Но дети уже «завелись», а кроме того, непонятное действо, очевидно, понравилось и родителям своей непредсказуемостью, что ли, но все стали хлопать в ладоши и скандировать:
– Просим! Просим!..
И бедный Щеткин «музыкально» откашлялся, порычал, словно успокаиваясь, и хриплым, надсаженным голосом заревел:
– В темно-синем лесу, где трепещут осины... Музыкант ловко подхватил мелодию, раздался хохот взрослых, дети обрадовались еще больше, обступив тигра со всех сторон. Кто-то из родителей, по просьбе музыканта, протянул Щеткину микрофон, и «песня тигра» полилась...
Клоун тем временем, дурашливо размахивая рукавами и пританцовывая, двигался вдоль рядов сидящих родителей, в буквальном смысле фильтруя лица присутствующих... Она не может быть малышкой... Ей почти шестнадцать – девушка...
Очередные ряды кончились. Клоун на минутку остановился у колонны и почувствовал, как его кто-то довольно чувствительно прихватил сзади за плечо. Он, словно нехотя, обернулся. Увидел крепкого, под свой рост, парня с круглым лицом, грозно и насмешливо смотревшего на него. Плетнев снял его руку со своего плеча и спокойно отпустил.
– Слышь, коллега? – негромко сказал парень, снова протягивая к Плетневу руку. – Костюмчик-то не жмет? Вообще-то он – мой!
– Что-что? – сюсюкая, переспросил Антон, так что получилось: «сто-сто».
Вероятно, это и есть тот артист, который должен был здесь изображать клоуна. Но – увы! – кто не успел, тот опоздал!
– Слышь, говорю? В местах, откуда я родом, за такие дела морду бьют. А ну-ка, выйдем! – И успел-таки ухватить Плетнева за грудки.
Плетнев мельком обернулся к Щеткину, но тот был занят, на нем кучей висели дети, и он таскал их за собой по залу, боясь, чтобы только не лопнул костюм. Нормально... И Антон шагнул с артистом за колонну, но когда тот попытался сделать замах сжатым кулаком с недвусмысленным, видимо, намерением пересчитать зубы фальшивому клоуну, Плетнев без труда перехватил его кулак, тренированным движением изогнул так, что артиста скособочило, потом нагнулся к нему и тихо, в самое ухо, прошептал:
– Слушай, земляк, пожалуйста, очень тебя прошу, вали отсюда... И срочно... Мы тут бесплатно работаем, так что деньги можешь забрать в бухгалтерии, понял?
– Чего ты?! Больно же! Пусти! А костюм мой? – уже жалобно заскулил артист.
– Никуда твой костюм не денется... Уходите отсюда, ребята, срочно! Бегом!..
Плетнев резко оттолкнул руку артиста, и тот чуть не упал на пол. Антон движением руки показал: уходите, а сам ждать не стал, потому что артист, видно, все-таки туго соображал. Ну, его дело, нянек нет!.. И Плетнев вынырнул из-за колонны, чтобы продолжить поиск...
А Щеткин, возясь с ребятней, обступившей его, громко рычал:
– Ой, не могу! Рры! Ой, мне щекотно! Рры-рры!
Глазами же шарил по рядам на противоположной стороне зала. И вдруг увидел...
Аня отрешенно смотрела на представление. В наушниках звучала музыка. Потом она услышала тихий, почти журчащий, как ручеек, голос любимого Юрочки:
– Ну что, Аня, ты немного отдохнула? Расслабилась?
– Да, – односложно ответила она.
Свободными для сидения здесь, вдоль сцены, оставлены были три ряда кресел, повернутых к залу. Аня, чтобы не привлекать к себе внимания посторонних, как учил Юрочка, устроилась в последнем ряду. И сейчас, когда ответила ему, вдруг увидела, что к ней обернулась пожилая женщина и посмотрела удивленно. Юрочка учил, что в таких случаях надо не смущаться и не скрывать взгляд, а, наоборот, смотреть прямо в глаза и улыбаться. И Аня улыбнулась этой женщине, хотя почувствовала себя вдруг как-то тревожно.
– Я вижу, дети уже играют... – сказал он. Помолчал и спросил: – Тебе неудобно отвечать? – Аня снова промолчала. – Да, я понял, встань и отойди в сторонку, лучше к колоннам, оттуда тебе будет легче пойти к детям, когда они соберутся в центре зала. Иди, я подожду...
И Аня поднялась. Третий ряд был свободен, и она спокойно прошла до самой колонны. Остановилась, посмотрела в зал. Она никак не могла понять, почему дети играют на другой стороне? Может, не ждать, а подойти к ним туда?... Но для этого ей пришлось бы пройти через половину почти пустого зала. А все на нее будут смотреть? Она бы пошла, но что-то словно тормозило ее.
– Ну, как ты себя чувствуешь, Аня? Тебе легко? Тебе хорошо, милая! Уже скоро, скоро... с каждой минутой встреча приближается...
– Я боюсь... – неожиданно сорвалось у нее.
– Тихо... Тихо... – сразу отозвался Грозов. – Спокойно, Анечка, моя дорогая... Ты – умница. Ты все знаешь, как делать... Ну-ка, прислушайся! Ты слышишь шелест крыльев? Это ангелы уже летят... Видишь? Крылья у них переливаются розовым и голубым...
Петр увидел стоящую у колонны девочку с наушниками на голове и отрешенным каким-то лицом. И еще – она была в куртке, хотя верхнюю одежду все оставляли на вешалке.
И Щеткин, перекрывая шум, потому что не видел Плетнева, скрывшегося за колонной, зарычал, вкладывая все остатки сил в хрипнущий голос:
– Дети! Рребята! Все за мной! Сейчас вам сам ШЕР-ХАН покажет, как он охотится на кроликов! За мной!!! – И потащил всю кучу-малу за собой в угол.
Из-за колонны вынырнул клоун. Тигр лапой показал ему направление. Клоун увидел и снова нырнул за колонну...
– Ангелы летят, Анечка... – продолжал баюкающим голосом Грозов. – Они поют тебе песни на прекрасном и незнакомом языке... Они поют о прохладной воде и теплом ветре в горах... О запахе мандаринов... О шуме моря... И далеком крике чаек... Ты между двумя мирами, Анечка... Тот, от которого ты
