– Умница... А сейчас мы с тобой будем повторять в обратном порядке...
Грозов подошел к коричневой «девятке» – не новой, с большим сроком проката, если судить по спидометру, но, по уверению все того же хмыря из Генеральной прокуратуры, вполне надежной. Сел за руль и достал из сумки сканер. Включил его, и на экране возник схематичный план помещения. Замигал зеленый маячок, установленный на поясе с взрывчаткой, надетом Аней. Все ее проходы теперь будет четко показывать на экране монитора этот передвигающийся вместе с ней маячок.
«Ну все, можно трогать», – мысленно сказал себе Грозов. Теперь его присутствие здесь больше не требовалось. Машина уже запущена, оставалось лишь контролировать ее действия. Но были еще и другие, не менее важные дела, которые требовалось также завершить сегодня. Только сегодня! Потому что завтра начнется уже совсем другая жизнь...
Маячок, который Саид установил на зеленой машинке супруги Турецкого, в которой та ездила сегодня весь день то в школу, где учится... нет, уже, можно сказать, отучился этот Антонов сопляк, то домой, на Фрунзенскую, где эти идиоты потеряли Ахмеда... вот же кретины!.. то в зоопарк... Но самое главное, Саид успел узнать последний их маршрут. Эта болтливая и примитивная баба успела сообщить своему охраннику, который катался за ней по Москве весь день и прихватил-таки болвана Ахмеда, что во второй половине дня будет в госпитале у мужа. Естественно, не одна, а с пацаном. Ну, ей же хуже...
Фактически, как уже рассчитал про себя Юрий, обе акции должны совершиться почти одновременно. На всякий случай он позвонил Турецкому домой, но телефон молчал, значит, баба уже в пути.
Из Перово в Лефортово не так уж далеко, да и транспортной проблемы пока не было. Машина шла хорошо. Монитор сканера, стоящий на соседнем сиденье, показывал устойчивый сигнал, который означал, что девушка сидела и ждала его команды. Молодец, послушная. Да и напиток должен уже подействовать. Если все пойдет так и дальше, никаких проблем уже не будет...
– Ну, Аня, теперь ты можешь выходить, – негромко сказал он в микрофон. – Подходи к двери. Но сперва погаси свет и осторожно поверни ключ... Ну, сделала? Чего молчишь?
Аня, стоя в темноте, взялась за ручку двери и замерла, словно в нерешительности.
– Я не слышу тебя, моя хорошая. Что случилось? – осторожно спросил Грозов.
– Дядя Юра...
– Да-да, Аня, я тебя слушаю. Что ты хочешь сказать мне? О чем задумалась?
– Я песню вспомнила...
– Это хорошо, – похвалил девушку Грозов и почувствовал, что напряжение у него спадает. Отпустило, все идет нормально...
– Мотив помню, а слова?... «Потому что высоко наши ангелы взлетели»?... Нет, не высоко, а «потому что в небесах...», да?
– Не мучайся, я тебе напомню. Ты у меня молодец, Аня.
– Ну, я пошла?
– Да, конечно. Но сначала открой дверь и тихо выгляни, посмотри, нет ли людей в коридоре?... Нет?
– Нет.
– Спокойно выходи, ключ оставь в двери, просто прикрой дверь. Иди прямо... Умница... Сейчас повернешь направо и войдешь в зрительный зал...
Пройди до сцены и поверни налево. Ты видишь ряды составленных кресел. В них уже сидят люди, верно?
– Сидят. Их немного.
– Да-да, я вижу. Садись и ты – в любое кресло, лучше вон там, за их спинами. Обернись, видишь?
– Вижу...
«Отличный сканер, – подумал Грозов, глядя на экран монитора. Усмехнулся: – Научились делать... Молодцы...»
Каким-то внутренним взглядом увидел, как Аня, в застегнутой до горла серой курточке, садится в кресло в последнем ряду, у самой сцены. Девочка спокойна и сосредоточенна. Подумал, что это, пожалуй, лишнее. И тут же сказал ей:
– Анечка, милая, ты слишком серьезна. Опусти молнию до груди, ниже не надо. Расстегни воротничок. Вот так... Улыбнись, ты такая красивая, когда улыбаешься. А теперь вспомни твою любимую песню, – и он запел тихим, ровным голосом: – «В небеса наши ангелы взлетели...» Ты про эту? Вот так и посиди. Улыбайся и жди, пока не соберется много детей. Я скажу тебе, когда мы с тобой увидим наших ангелов, хорошо, моя славная девочка?
– Я буду ждать.
– Я с тобой, я все время смотрю на тебя и любуюсь, моя любимая...
И Грозов с удовлетворением зафиксировал, что зеленый огонек маячка замер именно там, где он и наметил ему быть...
Теперь можно было подумать и о себе...
Он достал из кармана мобильник, на экране которого было высвечено имя «Аня», – собственно, это был его «спусковой крючок», но пока он не нужен, – и высветил другое имя – Мурад. Нажал вызов. Тот подозрительно долго не брал трубку, наконец откликнулся, но каким-то сонным, что ли, голосом.
– Мурад, в чем дело? – сердито сказал Юрий. – Почему не звонишь? Ты опять нарушаешь наш договор?
– Извини, дарагой. – Голос вроде бы проснулся, и акцент стал яснее. – Это не Мурад с тобой гаварит. Я – Абдулла. Тибе Мурад нужен? А он ни может сичас, он ва двор вышел, что сказать?
Грозов насторожился: что-то в акценте показалось ему неестественным, как будто нарочитым, фальшивым. И он осторожно сказал:
– Пусть Саид возьмет трубку.
– Слушай, нэт Саида. Кто говорит? Что пиридать, а? Ти скажи, я пазаву! Ты кто, дарагой?
Грозов быстро отключил мобильник. Интуиция ему подсказывала, что там, у Мурада, затаилась опасность. Не может посторонний брать трубку Му-рада. Значит, что? Неужели ЭТИ все-таки достали?! Очень плохой вариант, очень!.. Это – деньги, это – убежище, это... да все, что необходимо для дела... Ай, как плохо!..
«Ну что ж, – подумал он, – тем громче, значит, будет мой ответ...»
– Успели? – раздраженно спросил Владимир Федорович Яковлев у своих оперативников, которые пытались зафиксировать звонок, чтобы вычислить местонахождение абонента.
– Постараемся, – деловито отозвался один из них, сидящий в наушниках перед сканером, уменьшенную копию которого утром передал Колокатов своему «работодателю». – Чуток бы подольше поговорили...
– Ну, я и так старался, – поморщился генерал и безнадежно махнул рукой. Затем обернулся к сидящему в кресле Мураду, руки которого были скованы наручниками. – Я так понимаю, гражданин Санакеев, – сказал он, – что это был ваш клиент, который очень недоволен тем, что вы нарушили с ним договор. И вот с этого места давайте подробнее. Это в ваших интересах. С вами – договор, значит, вы и являетесь заказчиком террористического акта. А за это – вы прекрасно знаете – вам грозит пожизненное. И еще добавлю: если вы знаете, когда и где произойдет теракт, и промолчите, то мы будем считать вас также и его главным организатором. Ну, больше пожизненного заключения у нас, ввиду моратория на смертную казнь, все равно не дают, однако в каждом деле могут быть свои исключения. Да вы просто и не доживете до суда, убийц детей даже закоренелые преступники не жалуют. А уж мы постараемся, чтобы вам создали подходящие условия в камере для отморозков. Организуем вам «стрелку» с ними. А вот ваш помощник Ахмед, который вас, кстати, уже выдал с потрохами, его судить будут у него на родине, может, и немного дадут, так он уже раскаивается, что с вами связался. Думаю, что и другой ваш помощник – Саид, которого допрашивают в соседней комнате, тоже последует примеру Ахмеда. И тоже все на вас повесит. Вот так. Я советую вам поторопиться. Зная Грозова, вы должны понимать, что этот маньяк-убийца не остановится, если мы сами его немедленно не остановим. А вы знаете, где сегодня и что должно произойти. Знаете потому, что говорили, будто у вас мало времени для организации террористического акта в детском клубе. Это все у нас зафиксировано – все ваши вот эти телефонные переговоры. Мы и прибыли сюда не наудачу, а знали, что застанем вас здесь. Делайте выводы, времени ни у вас, ни у нас больше нет.
Яковлев поднялся и посмотрел на часы. Покачал головой и сказал:
