Притихший, он убрался в задние ряды, провожаемый тычками и насмешками прочих наемников.
— Глупцы! — выкрикнул Сойан-Тан, затем, обернувшись к Куллу, продолжил с той же яростью, но лишь слегка понизив голос: — Я готов сражаться бок о бок с тобой, атлант, но теперь наша тактика должна измениться. Сейчас самое важное — это уничтожить азар алазват. Прими помощь храмовых жрецов… или я покину тебя.
Кулл взглянул в глаза старца, в которых сейчас не осталось и следа былой мягкости и снисходительности. Сойан-Тан смотрел твердо и безжалостно.
— Я не уверен… — задумчиво пробормотал Кулл. Он слишком сильно ненавидел колдунов и, в особенности, этих ублюдков из зиккурата, чтобы вот так, в одночасье, довериться им.
Но старец сурово перебил его:
— У нас не осталось времени на споры. Я читаю в душах этих людей и вижу, что они говорят правду. Поверь им, атлант, поверь мне.
Помедлив еще мгновение, Кулл, наконец, кивнул. Перешагнув через последние трупы, он протянул руку, чтобы помочь Сойан-Тану. Обращаясь к наемникам, он выкрикнул:
— Вы можете идти за нами… или умрете от колдовства, как эти люди.
Наемники с сомнением заворчали, но доверие к своему предводителю было сильнее страха и сомнений. Они последовали за Куллом. Последним шел наемник с обгоревшими волосами, который смущенно тер лицо грязной рукой, размазывая по нему копоть и пепел.
Приблизившись к колдунам, Кулл заметил внезапно, что все они довольно молоды. Старший попросил атланта:
— Ты позволишь мне прикоснуться к праху Одрата?
Кулл молча снял с пояса кожаный мешочек и протянул его жрецу.
Тот не дотронулся до этого подношения, но лишь протянул руку раскрытой ладонью вперед, словно пытаясь ощутить некие эманации силы или тепло, почувствовать которое атлант был не в состоянии. Затем он поднял глаза и кивнул.
— Пойдемте быстрее.
Они заторопились дальше по коридору, и вскоре оказались у дверей со створками из черного дерева, украшенного бронзой, золотом и серебром. Колдуны молча прошли внутрь. За ними двинулись Кулл с Сойан-Таном, а также несколько самых отважных наемников. Все прочие остались дожидаться снаружи.
Впрочем, они и не смогли бы вместиться в храме, ибо зал оказался не столь уж велик. Оказавшись внутри, жрецы тотчас отступили к стене и впервые взору Кулла предстал магистр Тха-Бнар, — звезду он пока еще не мог разглядеть.
Верховный жрец находился посреди зала и восседал на каменном алтаре, прижимаясь к гигантскому железному обелиску в человеческий рост высотой, который возвышался на каменном основании. Вокруг, у подножия алтаря, повсюду, лежали тела жрецов в длинных одеяниях. Их кожа блестела и казалась полупрозрачной, так что под ней виднелись мерно пульсирующие органы и кровеносные сосуды.
— Пресвятые боги! — изумленно выдохнул Кулл.
— Их души принадлежат Тха-Бнару, — не громко пояснил ему Сойан-Тан. — Он питается их силой, покуда тела медленно истощаются и гибнут. Во имя неба! Сколько же несчастных уже нашли здесь свой конец?
— Многие сотни, — откликнулся стоявший рядом жрец. — Мы все были глупцами. Мы находили ему жертв повсюду, заманивали их в храм или приводили сюда силой. И даже вскрывали древние гробницы в основании зиккурата, чтобы вызвать души покойников и скормить их Тха-Бнару и азар алазвату. И все это лишь для того, чтобы они уничтожили нас самих…
Взглянув на Тха-Бнара, атлант внезапно осознал, что тот совершенно безумен. Казалось, он не слышит и не видит ничего, что происходит вокруг, либо не считает нужным обращать на это внимания. Он восседал на алтаре и взирал на собравшихся вокруг людей, словно это были подданные, явившиеся на поклон к своему владыке.
— Я свободен! — внезапно завопил он и разразился пронзительным хохотом. — Свободен! — внезапно гнев исказил его лицо, и он рявкнул:
— Вы не можете убить меня! Я свободен! Меня нельзя уничтожить, я пребуду вовеки! Ничтожества, призраки… Убирайтесь прочь!
Он широко взмахнул рукой. Кулл невольно напрягся, ожидая взрыва смертоносной магии, но длань колдуна даже не всколыхнула воздух. Однако же, люди, лежавшие на полу, эти несчастные жертвы с полупрозрачной блестящей кожей, неожиданно застонали в один голос.
Атлант содрогнулся. Да, Тха-Бнар был безумен; и к тому же омерзителен на вид, — грязный, в зловонных одеждах, которые, похоже, не менял уже много лет. Раздвоенная борода была засаленной и спутанной, зубы — желтые и гнилые; от кожи исходило странное мертвенное сияние. На пальцах виднелись темные потеки засохшей крови и такие же пятна были у него вокруг носа и глаз.
— Свободен! — прокудахтал он, по-птичьи вертя головой во все стороны. — Свободен, свободен, свободен — во веки веков!
Жрец в синем балахоне обернулся к атланту.
— У нас осталось совсем немного времени, — промолвил он. — Отдай мне пепел Одрата.
Потрясенный всем этим омерзительным зрелищем, Кулл без единого слова вновь снял с пояса кожаный мешочек и протянул его магу.
Тот развязал тесемки, заглянул внутрь, шепотом произнес какую-то молитву, а затем передал мешочек по кругу своим собратьям.
Поочередно кивая, те повторили молитву.
Затем старший колдун затянул какое-то песнопение, которое тут же подхватили остальные жрецы, и начал медленно обходить по кругу каменный алтарь и полупрозрачные тела, с каждым шагом роняя на пол тоненькую струйку пепла. Заметив, что происходит, Тха-Бнар взбеленился и принялся истошно вопить, но, похоже, он был слишком слаб или болен, чтобы даже сползти со своего престола. Остальные маги также подошли к алтарю и встали прямо за линией, начертанной пеплом.
Когда круг замкнулся, он начал светиться, и Тха-Бнар взвыл нечеловеческим голосом, побелевшими пальцами цепляясь за железный обелиск. На губах его выступила пена. Он бормотал нечто нечленораздельное… Изумленный, потрясенный, Кулл наблюдал затем, как сплетается колдовская паутина. Тха-Бнар оказался пленен магией праха Одрата и отчаянной решимостью взбунтовавшихся жрецов, и теперь ему ничего не оставалось, кроме как визжать и завывать в яростном отчаянии… покуда смерть, наконец, не забрала его.
Он умирал медленно и страшно.
Мерцающая кожа вздулась огромными волдырями, которые принялись взрываться, извергая потоки крови, имевшей странный цвет и отвратительный запах. На глазах у атланта черты его лица исказились, а затем словно бы начали расплываться.
— Я свободен, свободен! — завывал он. — Владыка вечности!
Зловонный дым вырвался у него изо рта; голос больше не напоминал человеческий. Пение жрецов делалось все громче и громче, переходя в визг и вой по мере того, как фигура Тха-Бнара окончательно лишалась человеческих очертаний.
— Свободен! — это прозвучало не громче хриплого шепота.
Наконец, от Тха-Бнара осталась лишь лужица слизи на поверхности алтаря, которая, пузырясь, медленно перетекла через край и закапала на каменные плиты пола. Несчастные, замученные
жертвы у подножия алтаря в последний раз содрогнулись и, закатив незрячие глаза, умерли один за другим, радуясь милосердному освобождению.
Перепуганные наемники в проходе начали тесниться, отступая обратно в коридор. Зрелище гибели Тха-Бнара внушило им такой ужас, что они больше ничего не желали видеть. К тому же в этом храме явно не было никакого золота…
По крайней мере, они знали наверняка, что главный колдун мертв, а добычу можно поискать и в другом месте… Обернувшись к Куллу, Сойан-Тан напряженным голосом прошептал:
— Нам лучше уйти отсюда…
