Кулл ничего не замечал вокруг себя, несясь по закручивающейся спиралью лестнице с такой быстротой, что ноги его едва касались ступеней. Вокруг них с Сойан-Таном дрожали и тряслись стены. Он слышал, как рушатся и обращаются в прах верхние пролеты лестницы; оглянувшись, краем глаза он увидел, как рухнул в пропасть еще один мост.
Никаких воспоминаний боли, никаких мыслей, — лишь животное стремление выжить заставляло его бежать все дальше, спускаясь по лестнице к коридорам, ведущим к выходу из зиккурата… К свету.
А нечто у них за спиной, высоко наверху, чем бы оно ни было, вновь пыталось отыскать путь и уйти в ту безмерную, беззвучную божественную пустоту, в тот простор, что недоступен человеческому пониманию, и где обитают одни лишь тени.
Последний лестничный пролет, — и вновь что-то с грохотом обрушилось за спиной, сотрясая землю. Сойан-Тан? Но нет, каким-то чудом старец все еще держался за атлантом, поддерживаемый то ли силой магии, то ли просто безумным страхом… Казалось, он скорее летит по воздуху, чем бежит. Его рука коснулась плеча воителя, и это прикосновение придало тому сил. Кулл метнулся за поворот, преодолел последние несколько ступенек и без остановки устремился прочь из огромной пещеры, даже не глядя в сторону чудовищной бездны, из которой сейчас вырывались языки пламени высотой с сам зикку-рат. Лишь однажды Кулл взглянул вверх; почти все мосты, насколько он мог судить, разломились пополам; камни и обломки скал сыпались повсюду. Но на самом верху все это затмевало ослепительное желтое сияние, от которого болели глаза.
— Сойан-Тан!
— Сзади!.. — выдохнул тот, подталкивая воина в плечо. — Беги! Оно… Оно растет!
Теперь уже вся гора угрожающе содрогалась в такт конвульсиям зиккурата. Кулл полуобернулся на звук, столь мощный и оглушительный, что он воспринял его не столько слухом, сколько как чудовищной силы удар.
Затем он оказался в коридоре и побежал мимо содрогающихся стен. Ноги его ныли, ступни онемели от боли, и все это время он знал… знал, что при каждом следующем шаге стены могут обрушиться прямо на него и раздавить, поглотить под горой обломков, уничтожить которую не сможет даже сама Вечность.
Кулл бежал мимо арок с открытыми железными дверями, затем из последних сил метнулся влево, устремляясь к концу туннеля, к анфиладе залов, что вела наружу, к дневному свету…
Какой-то стон послышался за спиной. Кулл замедлил бег, обернулся… И увидел, что Сой-ан-Тан растянулся за спиной.
— Колдун!
— Беги… Беги!..
Кулл развернулся и бросился назад, опустился на колени. Стены прохода содрогались, исторгая облака песка и пыли. Мелкие камешки сыпались с расшатавшегося потолка.
— Беги! — выдохнул Сойан-Тан.
— Вставай! Вставай… проклятье богов на твою голову! — Кулл с силой подхватил Сойан-Тана под мышки и заставил того подняться. Огромные куски камней посыпались на сотрясающийся пол.
— Я… держусь… Теперь — беги…
— Но ты не можешь…
— Я же колдун. Беги!
Вздрогнув, Кулл вскинул голову, когда вниз посыпались гигантские обломки. Тут же взяв себя в руки, он развернулся и устремился прочь по последнему короткому коридору.
— Я свободен!
Грохот падающих камней сделался еще громче. Кулл оказался в том зале отдыха, где некогда они с Мантисом играли в кости и подшучивали друг над другом… Обернулся, чтобы взглянуть, как там Сойан-Тан… Тот изо всех сил спешил следом…
— Свободен! Свободен!
Наконец, атлант выбежал наружу. Ноги его подгибались, но теперь он стоял на равнине. Повсюду вокруг виднелись кучи земли, в которые превратились глиняные монстры, созданные магией жрецов.
Чудовищной силы взрыв сотряс всю землю. Задохнувшись, Кулл рухнул на колени. Обернувшись, он увидел, как сквозь пыль, дым и град каменных осколков к нему пробирается Сойан-Тан.
— Осторожно! — выкрикнул он изо всех сил.
— Сойан-Тан!
Затем его с силой швырнуло вперед, и Кулл плашмя ударился об землю. Лицо его зарылось в грязь, и он испугался, что задохнется. Сердце колотилось, готовое вырваться из груди.
Ошеломленный, Кулл, наконец, смог сесть, протер глаза и сплюнул грязь, набившуюся в рот.
Пошатываясь, он поднялся на ноги, с трудом восстанавливая равновесие. Атлант тряхнул головой, и постепенно мир вокруг прекратил бешено кружиться, а дыхание восстановилось. Он по-прежнему ощущал отголоски взрыва в недрах горы, но постепенно пыль оседала и показался вход в зиккурат.
Там, на земле, среди гор камней, Кулл увидел неподвижно лежащее тело.
— Сойан-Тан!
На подкашивающихся ногах он устремился к старцу.
— Колдун!
Тот шевельнулся.
— Жив!
Подбежав ближе, воин помог магу сесть на землю. Опустившись рядом на колени, он взял того за руку.
— Быстрее… — прохрипел колдун.
— Мы свободны, Сойан-Тан, — устало улыбнулся атлант.
— Вся эта гора… Нам нужно успеть пересечь равнину…
— Клянусь копытами Хотат, неужто весь мир взорвется?
Воитель помог старцу подняться на ноги, и вдвоем, медленно и с трудом, они побрели прочь от рушащегося храма. Насколько мог судить атлант, спастись удалось лишь им двоим. Чуть поодаль, на равнине, виднелось несколько лошадей; больше, насколько хватало глаз, не было ни единого живого существа. Негромко свистнув, Сойан-Тан подозвал животных и две лошади приблизились к людям. Они с Куллом с трудом взобрались в седло и послали скакунов в галоп, отчаянно цепляясь за луку седла.
За спиной у них храм обрушился с ужасающим, оглушительным грохотом. В панике кони поскакали еще быстрее, но Кулл с Сойан-Таном даже не пытались удержать их, а лишь изо всех сил старались не вылететь из седла.
Они пересекли равнину до середины, когда поднялся ветер.
Кулл ощутил его спиной. Развернувшись в седле, чтобы взглянуть назад, он увидел, как прямо из вершины содрогающейся горы, вверх, к темным небесам, вздымается ослепительный столп желтого цвета.
— Я сво…
— Быстрее! — выдохнул Кулл, нахлестывая лошадь. — Быстрее, будь ты неладна!
Они с Сойан-Таном скакали по равнине на взмыленных скакунах, а сверкающая огненная колонна вздымалась в небеса, — наконец, освободившись от Тха-Бнара и земной магии, что удерживала пленника в храме, возвращаясь в свой заоблачный мир, в межзвездную пустоту, куда не дотягиваются даже сотворенные человечеством боги.
Кулл с Сойан-Таном оказались как раз перед городскими воротами, когда чудовищный порыв ветра ударил им в спину. Он с корнем вырывал деревья, уносил прочь огромные камни и черепицу с крыш, все это кружилось в воздухе и уносилось прочь, превращаясь в уменьшающиеся точки в небе. На крепостной стене не оказалось ни одного стражника, кто мог открыть бы ворота, но это не имело значения: мощный порыв ветра снес створки и буквально внес внутрь Кулла, Сойан-Тана и их лошадей.
Ураган ударил в крепостные стены. Воды реки вздыбились сверкающей стеной и обрушились на землю. Брызги достигли даже разбитых ворот и окатили Кулла с Сойан-Таном. Стены повсюду вокруг содрогались, угрожая в любой миг обрушиться под напором ветра.
Птицы уносились в небеса, словно камешки. Огромные деревья хрустели и ломались, а некоторые
