именно так и по существу выдал себя, показав, что для него очень важно, чтобы я поверил в вину Фаулера.
— Лично ты веришь, что он убил Штейна? — прямо спросил его я.
Ларсен посмотрел на свои огромные прижатые к крышке стола кулаки и быстро разжал их.
— Нет, не верю, потому что Фаулер был моим другом. Но верю тому, что я видел своими глазами. Понимаешь?
— Пока что нет, — ответил я и выпрямился. — Можешь ли ты предоставить мне карту базы и окрестностей?
Он выдвинул самый. нижний ящик стола. Вынул оттуда карту, которую я просил, и подал мне:
— Из самых новых. На ней отмечено точное место, где мы нашли трейлер и трупы.
— Где вы сохраняете их?
— В одной из холодильных камер лазарета, — ска Ларсен. После чего добавил: — Зал, где находится Сервер здесь, около вестибюля, направо. Зайди туда и зарегистрируй свои данные, чтобы тебе был определен личный код. Таким образом ты будешь располагать всей информацией… кроме той, которая в секретных банках.
— Как могу я получить доступ к ним?
— Только через надлежащим образом оформленное ее гласие владельца.
— Это требование и тебя касается?
— Да, и меня тоже. За исключением некоторых экстремальных ситуаций, но и тогда необходимо соблюдение ряда строгих регламентированных формальностей.
— А кто на базе имеет такие банки?
— Одеста, Рендел и Вернье.
— А Фаулер и Штейн?
— У Штейна был такой банк, но при проверке оказалось, что он полностью стер все данные. Наверное, провел операцию через свой компьютер в биосекторе, но когда точно это случилось, мы не смогли установить. Потому что память этого компьютера тоже была уничтожена.
Уж эти факты мне совсем не должны были быть сообщены так, между прочим!
Я направился к двери, ясно сознавая, что теперь мне не раз придется сталкиваться с подобным «пренебрежением».
— Я забыл упомянуть еще кое о чем, Симов, — остановил меня Ларсен, и я обернулся к нему в ожидании: — Это, может быть, и неважно, но достаточно странно… Кроме личных мелочей Штейна мы нашли у Фаулера еще одну его вещь. Он не положил ее в карман вместе с другими. А сжимал в руке.
— И что она собой представляла?
— Миниатюрную… размером с наперсток человеческую голову Изображение Штейна.
Глава одиннадцатая
Я пробыл в зале Сервера около часа и вышел оттуда, снабженный личным кодом, равно как и огромным количеством, может быть, излишней информации. На улице я развернул карту, которую мне дал Ларсен. Она была очень подробная, так что, ориентируясь по ней, я пошел к лазарету, выбрав дорогу, которая проходила через упомянутую в нашем разговоре парковку. Там я бегло осмотрел оба приземленные, один рядом с другим, юсианских рейдера — они действительно оказались знакомого мне типа, потом сосредоточил свое внимание на расположении места парковки. Оно имело узкую продолговатую форму и целиком просматривалось только от гаражей и с высоты восточного склона, за которым и был скрыт трейлер. Западный склон был значительно ниже и находился значительно дальше, а со стороны лабораторий и медицинского корпуса ничего не было видно из-за складов перед ними.
Я прошел мимо этих складов — совершенно нестандартного вида кривобоких строений — и за поворотом у биолабораторий увидел Элию. Она сидела на какой-то скамейке у входа и, видимо, поджидала меня, потому что, стоило мне только появиться, как она встала и специально приняла демонстративно нетерпеливую позу. Я же не ускорил шаги, но и не замедлил, просто продолжал размеренное движение.
— Видно, ты не из тех, которые поторопятся ради женщины, — ехидно бросила она, когда я к ней приблизился.
— Почему? — возразил я небрежно. — Есть женщины, ради которых я побежал бы.
— Но я не из тех, не так ли?
— Нет, не из тех. По крайней мере пока.
Она вызывающе тряхнула своими длинными волосами.
— Ты вселяешь в меня надежду, комиссар!
— И с полным основанием, — добавил я.
— Что ж, тогда пошли, — по-деловому предложила Элия. — Берг… Ларсен только что связался со мной и попросил меня отвести тебя к Фаулеру и Штейну.
— Не торопись так, — улыбнулся я. — Я все еще не собираюсь на тот свет.
Элия смущенно моргнула, но через мгновение поняла двусмысленность сказанного и возмущенно покачала головой:
— Ты шутишь с печальными и страшными вещами. А сам еще слишком молод, чтобы оправдать это профессиональной деформацией.
Потом, всмотревшись в мои глаза и убедившись, что су- мела меня смутить, она бодро направилась в медицинский корпус напротив. Я последовал за ней, грустно думая, что здесь на всей этой планете у меня нет и, наверное, никогда не будет ни единого доброжелателя.
Ничего удивительного что я до сих пор не видел лазарета — низкого, неухоженного сооружения из тесаных камней, прилепившегося к монументальному медицинскому корпусу
— Это, видимо, творение не юсов, — обратился я к Элии.
— Нет. Это мы построили.
— А зачем?
— Именно, чтобы обойтись без юсов, — сухо ответила она. — Лично я, как медик базы, посчитала, что если кто-то из нас заболеет, то лучше его лечить в действительно человеческой обстановке.
Мы подошли к постройке, совмещающей, как оказалось, два назначения: «действительно человеческой» больницы и усыпальницы, и вошли внутрь. Холодильная камера находилась внизу, на единственном подземном этаже. Элия остановилась у конца лестницы.
— Четвертый отсек слева, — бросила она и едва слышно добавила: — Фаулер был моим другом… Не хочу видеть его… таким.
— Хорошо, — сказал я, — но где тебя потом найти? Нам нужно поговорить.
— Я буду опять там, на той скамейке, — Элия быстро начала подниматься вверх.
Я подошел к четвертому отсеку и нехотя задействовал открывающий механизм. Холод. Холод и тишина, какую может создать только смерть. Я прошел вперед, половицы издали скрип. И снова, снова… Шаги мои звучали вызывающе. Я пришел к этим лишенным земной могилы людям, чтобы осмотреть их тела, вглядеться в их лица и оценить их последнее выражение. Чтобы постараться найти путь к возмездию, в котором они не нуждались.
Они лежали рядом в прозрачных саркофагах. И были удивительно разными в своих одинаковых рабочих костюмах, одинаковой обуви и одинаковых смиренных позах мертвецов. Два человеческих существа, индивидуальность которых теперь уже имела значение только для меня: с худыми, кротко сложенными на светлых рубашках руками, неестественно вытянутыми ногами и коленями, резко выступающими под тонким материалом брюк с декоративными швами. Глаза их были закрыты и глубоко запали, лица — удлиненные, далекие и отчужденные в своей застывшей неизменяемости. На незастегнутых вокруг похудевших шей воротниках виднелись яркие эмблемы базы «Эйрена». Словно эти двое были помечены ими… Как, может быть, и все мы — которые уже здесь и которые еще будут…
Я сделал шаг вперед. На виске у одного чернела глубокая рана — Фаулер… Пальцы его левой руки
