стремился ее преодолеть. Чтобы прийти ко мне… Но вот преграда беззвучно распалась на тысячи цветных кусочков, и чья-то огромная тень встала передо мной. Темная. Она глотала эти кусочки. Но они не исчезали — а продолжали блестеть в ней как настоящие, далекие, волшебные звезды! Я направился к ним. Он ждал меня, неразгаданный за этой звездной тенью. И я наблюдал, как моя тень приближается к ней. Как две тени встречаются. Как вливаются одна в другую…
Отвращение накатило на меня мутной волной. Ведь я шел туда не по своей воле. Меня вынуждали! Опустошали мою душу. Чтобы внедрить в нее свой нечеловеческий порядок. Опустошали… Я сжал руками виски. Опустошали… С ужасом оглянулся вокруг. Спустился обратно по текущему склону, в котором я не тонул…
Элия лежала на спине, ее лицо было фиолетовое и лшено выражения, а в немигающих глазах отражалась чернота неба. Ленивые волны, идущие сверху приподнимали ее тело, проталкивали под ним свои чешуйчатые гребни и снова опускали его. У ног ее, свернувшись в клубок, дрожал Джеки. Я потряс ее за плечо. Позвал. Кричал ее имя. Напрасно. Она была не здесь. И в эти долгие минуты она была не человеком.
Я долго ждал ее возвращения. Лес передо мной закрывал свои конструкции сеткой из прозрачного желто-фиолетового лыка. Оформлял, как гигантские коконы. Установленные по строго определенным, неземным правилам. Джеки выл на них, оскалив с древней злобой по-волчьи белозубую пасть. И мне тоже хотелось завыть…
Когда Элия пришла в себя, мы не обменялись ни единым словом. Знали, что та грубо вторгшаяся в наши души чуждая сущность ушла, но ее отпечаток останется там навсегда. И будет нас связывать… Мы невольно протянули друг другу руки, сильно до боли сжали их и вместе с Джеки снова стали подниматься вверх. Добрались до вершины. Конусы в низине по ту сторону склона тонули в клоках разреженного тумана, они казались закутанными в рваные плащи великанами, в одних местах их стекловидные тела вырисовывались совсем ясно, в других — виднелись. смутно, их формы едва угадывались. Их вершины таяли, протяжно шипя, и там туман расслаивался на тонкие изящные волокнистые ленты. Ноги подкашивались, но мы шли по краю склона на базу, которая может быть уже и не существовала. Джеки уныло семенил между нами.
Так мы шли более часа. Поры в почве постепенно сужались. Она медленно гасла. И ее свет постепенно отступал перед натиском черного неба. Оно медленно приближалось к нам. Коснулось лба, подползло вниз, еще ниже… Уже можно было видеть только нашу обувь и лапки Джеки. Потом и они потонули во мраке. Мы остановились, Джеки шумно дышал рядом. Ощупью мы нашли его. Он сейчас же лег: явно нуждался в отдыхе. Я успокаивал собаку, погрузив пальцы в шерсть.
— Не бери его, — услышал я голос Элии. — Неизвестно… что с нами скоро будет.
Мы сидели около нашего щенка, и она положила голову мне на плечо. Аромат ее волос смешивался с острым запахом эйренского воздуха. Я обнял ее, близость Элии давала мне смелость не думать о многих вещах. С ней я становился просто одним из миллионов мужчин, которые обнимают своих любимых и вдыхают аромат их волос. Закрыл глаза, чтобы забыть о непроглядной тьме. Но не забыл. И когда целовал Элию, осознал, что вкладываю в это особый вызов этому мраку. Вызов, который опошлил даже и тот короткий миг.
Время текло или вытекало из нас, а мы сидели рядом, обессилившие, молчаливые. Что-то должно было случиться. Здесь, скоро. Мы улавливали его приближение… И действительно, в черной бездне со стороны конусов замигали светлячки. А из них, как по команде, вырвались гибкие языки пламени. Потом обстановка начала меняться с головокружительной быстротой. Я всматривался в нее, потрясенный происходящим, которое, словно какой-то сатана-дирижер, извлекало из мрака частицы огня. Собирало их в небольшие костры. Костры разгорались под резкими взмахами его палочки. Вырастали в желто-фиолетовые пожары… Конусы стали угрожающе сгибаться перед ними. Раздался оглушительный хруст — на их вершинах появились широкие, страшного вида отверстия с зазубренными краями. Вздохнув с чудовищной силой, они исторгли долго накапливаемую лучистую энергию, и она устремилась вверх. Прорезала небесное лоно десятками светлых борозд. И конусы с грохотом рухнули, оставляя за собой только клубы серебристо-белой пыли… Тогда у меня в памяти всплыла неясная фигура Чикса, она была затуманена серебристой пыльцой того «бывшего» юсианского растения там, в звездолете.
— Элия! — воскликнул я. — Да, это же растения!
— Как… Эти скалы?? Да, да! Скалы, конусы, формы, как бы мы их не называли. Но мы всегда знали, что они — что-то совсем другое.
— Конечно… совсем другое. Но растения…
— Да! Папоротники трансформировались в колонны, колонны — в деревья, а они…
Пораженные своим прозрением, мы выпрямились и посмотрели назад на лес. Там, в постепенно бледнеющем мраке теперь высились силуэты огромных, расположенных в странном порядке конусов.
— Когда-нибудь и они также превратятся в пыль, прошептала Элия.
— Пыль? — задумчиво повторил я. — Нет… Это, вероятно, какие-то споры.
— Трава! — Элия прижала ладонь ко лбу. — На месте конусов вырастет та трава! А поля — это, наверное, уже широкие участки папоротников… На Эйрене, в сущности, существует только один вид растений, Тервел! Вид, который проходит через пять последовательных фаз.
Мы одновременно вздохнули, совершенно подавленные мыслью об этой планетарной метаморфозе. И о ее творцах. Но все же… Сейчас мы вроде бы чувствовали себя более уверенно. Потому что для человека нет ничего более страшного, чем-то, чего он не понимает.
Разбудив Джеки, я после короткого колебания, снова взял его на руки — сейчас уже не было причин ожидать новой психической атаки. По крайней мере не так скоро. И мы направились к базе в надежде найти ее на прежнем месте… среди конусов.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава двадцать пятая
— Прошлой ночью состоялось спешно созванное заседание Совета безопасности, на котором обсуждался мой рапорт об убийстве Одесты Гомес.
Голос Ларсена звучал ровно и спокойно, лицо его не выражало никаких чувств.
— На заседании был рассмотрен проект резолюции, внесенный Чрезвычайным председателем Вей А Зунгом, который предусматривает немедленную эвакуацию коллектива базы «Эйрена», а также приостановление всех действий по подготовке реализации договора о сближении культур Земля — Юс.
Ларсен замолчал и внимательным взглядом обвел собравшихся. Все выдержали его взгляд, никто не реагировал на его заявления. Пауза продолжилась. Мы сидели вокруг стола в помещении амбулатории при лазарете. Но пришли сюда не из-за проблем со здоровьем. Планетарная метаморфоза, которая закончилась едва час назад, только истощила нас и более ничего. Может быть.
Перелистав документы в папке, которую он держал перед собой, Ларсен продолжил:
— К осуществлению эвакуации приступаем по приказу Генерального секретаря Объединенного военного корпуса, согласованному Чрезвычайным председателем Совета безопасности. Ответственные: полковник Ларсен, начальник базы «Эйрена» — документация и защита данных, доктор Вернье, технический руководитель проекта «Аннигиляционный Дефрактор» — аварийная консервация экспериментальной части, профессор Рендел, научный консультант по проблеме «Биосистемы» — эвакуация живых образцов и основного объема рабочего материала, доктор Слейд, медицинский эксперт базы «Эйрена» — полный осмотр личного состава и деагрегация трупов, комиссар Симов, полномочный представитель МБР — меры безопасности. Срок окончания подготовительной фазы — восемнадцать часов после получения приказа.
