А костер будет знатным, представлял Кашинский. Пленка соляра, покрывающая трюмные воды баржи, добавит огня.
Сергей, сняв с пожарного щита ведро конической формы, тихонько открыл дверь в машинное отделение и осторожно, держа нож наготове, спустился по трапу.
Носа коснулся своеобразный запах соляра, остывающих двигателей.
Недолго думая, капитан перерезал шланг подачи топлива и подставил ведро. Когда оно набралось до краев, он перегнул шланг и сунул его между коллекторами.
Работа не казалась бестолковой, хоть и импровизированная, она даст знать о себе, когда рейдовый буксир со сменой караула отойдет от причала и минует его северную кромку. Тогда его точно не вернут, в порту поднимется пожарная тревога, для маневра «саламандр» освободят место. И вообще, все лишние суда, включая, конечно же, новенькие «Моуджи», быстро выведут из опасной зоны.
Кашинский, переждав проход караула по причалу, перегнулся через сцепку и принял первое ведро с соляром. Вернулся он через минуту, залив доски.
– Еще пару ведер, – кряхтел он, – и хватит. Трюмные воды – сплошь керосин.
Однако вторая ходка окончилась не столь удачно, как первая. Выходя из машинного отделения, Перминов увидел вахтенного матроса. Дверь открыта, и закрывать ее было поздно. Он все же понадеялся, что иранский матрос просто закроет ее, но тот распахнул ее еще шире, всматриваясь вниз. То, что он увидел, лишь отпечаталось на сетчатке глаз, но не успело дойти до сознания. Диверсант действовал молниеносно. Держа нож в полусогнутой руке и лезвием от себя, он метнул его, даже не целясь. Просто глаза машинально зафиксировали место попадания, и дальше все шло как бы в автоматическом режиме. Тяжелый нож, сделав три оборота, по самую рукоять вошел под кадык матроса.
Повесив ведро с соляром на ручку двери, Сергей взял тело иранца под мышки и спустил в машинное отделение.
Но это полдела. Было бы лучше, если бы навстречу попался офицер. С ним проще, его матрос искать не будет, а в случае с последним – наоборот.
Ухватившись за металлический леер, Перминов качнулся и переворотом оказался на верхней палубе – сразу напротив двери, ведущей в кубрики. Осмотрелся – никого. Поднялся еще выше и нашел вахтенного офицера в полумраке рубки. Он лежал на кушетке и мирно спал. Сергей, зажав ему рот, ударил ножом в печень. Не вынимая его, перенес офицера в машинное отделение и только там освободил тело пока еще живого вахтенного от клинка.
Тритоныч сморщился, как от зубной боли. Однако одобрил действия товарища. Только теперь времени для отдыха не было. Им придется по очереди дежурить на толкаче минимум до шести утра. Чтобы привести в действие транспортировщик и вывести его к рейдовому буксировщику, понадобится сорок-пятьдесят минут.
Посовещавшись, товарищи решили не избавляться от тел, а спланировали поджог именно с толкача, с машинного отделения, откуда пламя переметнется на баржу по солярной дорожке, проложенной по деревянной палубе, а через сцепку пойдет по ветоши – и к «пионерскому костру» Андрея Кашинского.
Ночь прошла напряженно и нервно. Как назло, после ноля часов патруль в порту усилился. Кашинскому это не понравилось, и он часто качал головой.
Шесть утра. Не спали сутки. Впереди еще один бессонный день и такая же напряженная ночь. А может, и больше.
Небольшой подрывной заряд весом в триста граммов и с часовым механизмом Перминов заложил под левую машину, освободил моряков от ветоши. Пока комиссия порта будет ломать голову, по какой причине разорвался двигатель, а главное, почему два вахтенных решили его завести, они, дай бог, будут далеко от этих мест. Сильный огонь съест не только тела, но и отдельные части машин и латунный корпус мины.
Ровно в шесть тридцать Перминов тронул ПСД с места, подняв со дна тучи ила и мелкого песка. Сейчас он молил бога только об одном: чтобы не пришли до семи пятнадцати (время, на которое был установлен часовой механизм взрывателя) моряки с толкача. Это было равносильно провалу.
Когда над головой нависла тень «Мазендеранского тигра», Сергей опустил носитель точно под ним.
В шесть пятьдесят рейдовый буксировщик закачался – по всей видимости, на борт садился караул; его состав – двадцать шесть человек.
«Ну еще двадцать пять минут, – нервничал Перминов. – Дай, господи, эти двадцать пять минут».
О друге не думал. Словно и не существовало его вовсе. Лишь ночью пару раз пришли мысли о Якове, и то Сергей постарался отогнать их прочь. К тому же всегда в его видениях позади друга он отчетливо видел красивое лицо его жены. «Знаешь, что я подумал, когда впервые увидел тебя? Я подумал: «То, что надо». Неправда. Это сейчас он так сказал бы. А тогда никаких слов не находилось, он просто смотрел и не мог оторвать от нее глаз.
«Еще пятнадцать минут дай!» – требовал Сергей, уже предчувствуя, что удача на его стороне: он только что привел в действие двигатель транспортировщика и пошел под килем рейдовика.
Старпом и второй штурман толкача возвращались на судно, мягко говоря, помятыми. Вчера они подцепили в порту первоклассных, как показалось поначалу, девочек, и вечер затянулся далеко за полночь. А та перешла в туманное утро. У старпома настроение было отличное, у штурмана – отвратительное: такое количество засосов на своей груди он еще ни разу не видел. Вообще не видел столько даже в самом пошлом американском порнофильме. Проститутка постаралась на славу, словно он заплатил ей для того, чтобы она наставила ему на шею и грудь такие «банки». А он даже ничего не чувствовал.
Поведение девки оказалось отнюдь не легким.
– Вот это компрессия у нее! – от души веселился его товарищ, увидев плоды творения местной шалавы. – А как насчет тяги в другом месте?
– Пошел ты, пошел! – ругался штурман. А еще вчера был так весел и кричал с полубака: «До причала тридцать! Швартовы с правого борта готовы!» Теперь вот с обоих бортов готовы. Ему завтра с невестой встречаться, а тут?.. Заболел, мол?
– А что, – поддержал его беззаботный товарищ, – скажи ей, что привез из Казахстана местную лихорадку. Туземную эболу. Точно.
