— А почему бы и нет? Можно! — согласилась улыбаясь.
…В тот день Варвара превзошла себя, словно вернулась в прошлое. Сняла домашний халат и фартук, косынку и тапки. Привела себя в порядок и, переодевшись, вышла к заждавшемуся Антону. Тот даже со стула подскочил и встал, вытянувшись в струнку:
— Ну, Варя, тебя не узнать! Чисто королева! Аж страшно подойти! Совсем другая женщина! Моя и не моя! Хоть на колено перед тобой встань! Ну, спасибо тебе! Уважила! — взял женщину под руку и бережно вывел из дома, открыл дверцу машины.
Из Загса они вернулись уже вчетвером. Андрейка не смог прийти, потому что дежурил в тот день по общежитию. Анжелка с Мишкой сослались на отчеты и какое-то срочное совещание, поздравили и просили не обижаться.
Варя так и сказала Антону:
— Я ж тебе говорила, их наша радость не греет, они не поймут, зачем в наши годы расписываться? Посчитают придурью. Ну, Бог с ними! Мне меньше мороки!
Людмила с Наташкой помогали Варваре накрыть стол. Когда все было готово, заставили Антона с Варей поцеловаться и нажелали им полные карманы здоровья, счастья и добра.
— Мы с Наткой тоже теперь семейными стали, — похвалилась Людмила. Антон, услышав эту новость, чуть ни подавился:
— Это кто ж решился? — глянул на смутившуюся, покрасневшую Наташку.
— Да ты его знаешь! Это Коля! Ну, тот, какой на говновозке работает! Совсем вонючий козел! Зато как
зарабатывает! Больше любого из наших! Так оно и понятно, не каждого уговоришь в эту ассенизацию. От него ни то люди, бродячие коты в обмороки падают, — говорила Людмила хохоча:
— Ну, кто кроме Наташки пошел бы за него? Да никакая другая баба! Он же насквозь провонятый! Приходит деньги получать в кассу, вся очередь на улицу выскакивает. Кого рвет, другие — в обморок валятся, головой об землю колотятся, а Коле хоть бы что! Натка тоже за него не хотела выходить. Мы ее всей общагой уломали! А чего? Правду говорю! — глянула на Наташку, тыкнувшую в бок, и продолжила:
— Коля таскаться не будет, потому что его ни одна баба к себе не подпустит. От него хуже, чем от чумы все разбегаются. В магазин за бутылкой его не пускают, потому что даже забулдыги валятся с катушек, не успев купить выпивон. Продавщица слепнет от вони и двери путает, не видит куда убегать от этого покупателя. А если Коля зайдет в дом, там даже мухи дохнут. Хату после него с неделю проветривать нужно. Сесть за стол с ним никак нельзя. Что ни приготовь, кажется из сортира ложкой нахлебался! Вот и посудите! Он у ней единственный и неповторимый! Как-то пришел он к зубному врачу, весь помытый в чистом костюме, та подошла и спрашивает мужика:
— Чего вы так испугались, я же к вам еще не прикасалась и даже не обследовала ваши зубы! Идите в туалет; приведите себя в порядок!
— Коля со стыда не знал куда деваться, врач подумала, что он обосрался! Уж и не знаю, как Натка
с ним спит, неспроста бедная бухать бросила и хахали к ней не клеются больше. Стороной оббегают, ровно прокаженную! — хохотала Людмила на весь дом.
— А не базарь пустое! — не выдержала Наталья и, глянув на Антона, сказала, смущаясь и краснея:
— Уж не такой от Кольки запах, как ты его обгоняла. Только от рукавиц и сапог случается несет. Так он их за порогом оставляет. А что другого касается, все у нас в порядке. Не хуже других живем. Он мне воспретил выпивать. Теперь только с ним, вечером по рюмке пропустим и все на том. На трезвую голову я мозги не сею и никого к себе не подпускаю. Живем уже ни в общежитии, в его избе. Пусть и завалюха, но своя. В нее чужим ходу нет. Всех метлой гоню, кто по старой памяти навестить хотел. Первый месяц метлу с рук не выпускала, теперь куда спокойнее живу. Нынче на квартиру решил накопить. Новую брать не будем. Из вторичного возьмем. Сама отремонтирую, все же дешевле обойдется, быстрей в нормальное жилье перейдем. Коля дом продавать не будет, мы его вместо дачи оставим.
— Ты работаешь? — перебил Антон бабу.
— А то как же? Получаю меньше мужика, но ведь и работа его зловредная.
— Как же он насмелился на тебя? — удивлялся Антон.
— Он один из всех меня любил. Ни на что не глянув, поверил. И сказал:
— За прошлое словом не помяну, лишь бы живя со мной, с путя не сбилась и не опозорила б! Я ему слово дала. И держусь за него зубами. Все ж годы идут, пришло мое время остепениться. Поначалу тяжко было, а теперь уж свыклась с тверезостью. Каждый день умываюсь и причесываюсь. Всякую субботу в своей баньке паримся. Он меня всю как есть, заново одел. И харчи покупает, сама о том попросила, чтоб в грех не впасть, а что как сорвусь? Так неохота снова в пропасть башкой улететь! — созналась Натка.
— Да я тебя измолочу так, что на ноги не встанешь! — пригрозила Людмила.
— Чего зашлась загодя? Меня с Колей наружу с потрохами вывернула. А про себя чего молчишь? Знаете, за кого она пошла? За Яшку сантехника! А ну, скажи подруга, под какими духами он домой приходит? Сознаться не хочешь?
— В хозяйстве и этот сгодится! Теперь уж не до выбора! Зато он в доме все сделал! Нынче без беды дышу. Канализацию провел, водяные трубы заменил.
Даже две теплицы поставил и воду, и свет в них наладил. Там уже помидоры и огурцы цветут. А укроп и лук я и зимой не покупаю. Свое круглый год есть. Все бы хорошо у Яшки, но. получка маленькая! — посетовала Людмила.
— А ты хочешь, чтоб у него все большим было? — рассмеялась Наташка.
— И насчет навара не звени лишнее! Он на халтуре втрое больше получки имеет. Мне ли того не знать! Сломался у меня на кухне кран. Вызвала сантехника, прислали Яшу. Он починил, но столько слупил, я аж взвыла. А он в ответ, мол, что хотите? Вы, частный сектор! Вас только за деньги обслуживаем! Вот так! Сущий шкуродер твой Яшка!
— Твой тоже даром не работает. Раньше у меня за бутылку все вычищали. А теперь такие деньги дерут, что в лопухи дешевле бегать, — спорила с Наташкой Людмила.
— Короче, бабоньки, давайте без споров! У нас с Варей нынче особый день! А вы никак не докажете, чей мужик лучше! Да все мы нужные! Особо когда нас любят! Тогда и ассенизатор в своем доме князь, и сантехник— лучший в свете! Я рад за вас обоих, и за нас с Варюхой. Хорошо, что каждому повезло. И хоть немножко солнца над головой прибавилось.
Они просидели за столом допоздна. Все вспоминали, делились проблемами, заботами. Долго не хотели расставаться. Антон поневоле удивлялся, что Наталья после первой рюмки отказалась выпивать и больше даже не пригубила. Уговаривать ее оказалось бесполезно.
— Я же своему слово дала. Не могу ему сбрехать. Он же за мной приедет, домой повезет. Разве это дело, чтоб я, шатаясь, к машине шла?
— Ну да! Коля за Натахой на «Мерседесе» прикатит! Только, Варя, не забудь двери и форточки закрыть! — смеялась Людмила.
Антон, вспомнив недавнее, рассказал, как сделал по заказу нового русского лавки для баньки.
— Ох, и ладные они получились. Все белехонькие, ровные. Увез их мужик, в благодарностях чуть не утопил. Заплатил не скупясь. Руки не дрожали. Расстались с ним по-доброму. А через три дня вертается, вся морда красная, слова без мата сказать не может. И ко мне напрямик. Я диву даюсь, что стряслось? А он уже не говорит, рычит зверем:
— Теща сука отмочила козу! Мои лавки на погост увезла и вкопала. У могилы старого козла! Нет! Ты представляешь такой ферт? Я уже корефанов позвал в парилку, выпивона до усеру набрал. Приперлись мы, а лавок нет. Я озверел и тещу за жабры прижучил и говорю, мол, колись, старая жаба, куда мои лавки дела, где их затырила? Живо их сюда вороти покуда я тебя не урыл! А она мне в ответ:
— Целы они, только я их на погост определила, к могиле мужика своего. Думала, что ты первый раз в жизни для него постарался.
— Теща! Твою мать клопы в жопу грызли! Эти скамейки с изголовьями, такие у могил не ставят, курица безмозглая!
