— Мам, ты сама их встреть. Я не могу сорваться, — взмолился Михаил.
Хасан с Асланом приехали на новехонькой «Ауди», поставили машину под окном и вошли в подъезд.
Катя умылась, причесалась, переоделась и даже успела накрыть на стол в комнате, где еще недавно жили квартирантки.
Теперь эта комната казалась громадной. Из нее убрали все, что напоминало о девках.
Мишка, готовясь к приходу Ляны, убрал в подвал койки и раскладушки, тумбочки и стулья. Оставил стенку, трельяж и диван, стол и кресла, да телевизор на тумбе. И попросил мать больше никогда не брать в дом чужих.
— Давай жить своей семьей. Не надо хапать ртом и задницей, чтоб не подавиться. Иначе в своем доме гостями живем. Если желаешь мне добра, дай слово, что больше никого не возьмешь на квартиру. Я устал от чужих людей. Я хочу иметь свою семью, жену и детей. Подари мне эту возможность, и тебе никогда не придется просить меня вернуться домой вовремя. Знай, в свою семью не просто приходят, а летят на крыльях, помня, что в ней тебя любят и ждут…
— Я поняла, сынок! — вздохнула женщина, а после прихода Косого Яши сама себе сказала, что никогда больше не пустит к себе чужих.
— А вот и мы! — вошел Хасан улыбаясь. Следом за ним в двери едва протиснулся Аслан. Он был громаден. И войдя в прихожую, занял ее собою почти всю.
— Ну привет, родительница! — обнял мать и оглядевшись спросил:
— А где бляди?
— Нету их. Сами живем, без квартирантов!
— Я даже на зоне слыхал, что у тебя самый крутой во всем городе бардак! И телки классные! Ты что, поштучно или оптом их сбыла другой бандерше? Зря так суетилась! С кем в натуре кувыркаться стану? Ведь я баб уже давно не имел. Думал у тебя в цветнике оттянусь!
— Опоздал! Мы больше никого не держим.
— Иль братан женился? — спросил глухо.
— Пока нет. Но собирается. Есть у него на примете одна!
— Зря спешит! — буркнул Аслан коротко и прошел в зал следом за Хасаном.
— А ты, кайфово смотришься! При марафете! И барахло на тебе классное. Хахали одарили?
— Не было их у меня никогда, ни одного за все годы! — вспыхнула женщина.
— Ну не темни! Не вешай лапшу на уши, я давно с пацанов выскочил и понимаю, откуда у бабья «рыжуха» берется. Не иначе как трандой заколотила. На тебе одна цепка в тыщу баксов! Уж не вякнешь, что на пенсию взяла! А серьги с перстнем, а браслет! На них в кабаке целый месяц можно гудеть без просыпу! Лучше вякни, скольких козлов тряхнула за все? — при-щурясь смеялся Аслан.
— Это золото из моего приданого! Допер? И никаких отморозков! Тебе отец подтвердит! — вспыхнула женщина, с удивлением разглядывая сына. Она не узнавала его.
— Будет тебе под монашку косить. Видали мы таких! — отмахнулся Аслан.
— Мать правду тебе сказала! — встрял Хасан.
— Ты как со мною говоришь? Кто дал тебе право называть меня бандершей? — возмутилась Катя.
— Ой, уморила! Весь город и зоны так называют, а мне рот говном заткнуть хочешь? Я трепло? Ты послушай, что о тебе вокруг базарят? Чего на меня наезжаешь? Иль ботаешь, что все брешут? Тебя только Яшка Косой не тянул, потому что кастрат, все другие протоптали вдоль и поперек. Я на зоне про тебя такое слышал, уши в трубку сворачивались. А теперь в Снегурочку рисуешься, Му-му из меня слепить хочешь? Не выйдет! Сколько я на зоне канал, ты ни разу подсос не прислала, даже на курево зажала, тоже мне мать. Вся в рыжухе, как Новогодняя елочка в игрушках, а я с голоду подыхал в зоне! А ты и не вспомнила про меня!
— Но ты не просил! — ответила резко.
— Я еще должен был на коленки упасть перед тобой? Иль не доперло, что зона не курорт? Сама жировала с хахалями, а я хоть уройся, старая плесень! Тебе ни ноги, душу отрезало поездом!
— У тебя есть отец! Он ничего не говорил…
— Тогда я просил денег, но ты не дала! — напомнил Хасан.
— Чего теперь от меня хотите? Зачем пришли? — сжала баба вспотевшие ладони.
— Как погляжу, дышишь ты кучеряво. Я тоже так хочу. И вы, две старые мартышки, тряхните свои заначки. Купите мне дом и все, что к нему положено. Еще колеса! Слышь, пахан, шевели рогами, чтоб через неделю импортулю изобразил. Иначе вытряхну тебя из «Ауди» и сам на ней мотаться стану.
— Между прочим, Михаил работает и себя обеспечивает. А ты что думаешь дальше делать?
— Братан лопух! Он дышит как придурок. А мне от зоны отдохнуть надо. Не гони в шею. Я еще у тебя куска хлеба не съел, ты уже за жабры схватить норовишь! Не обломится! Я не из сопливых. Свое из тебя выдавлю. И не только из тебя, — глянул на Хасана, тот заерзал, в мягком кресле жестко стало.
— А если давить нечего?
— Ты мне не пой про свою нужду. Я не лох и не слепой. Выкину из твоего гнездышка в стардом, сам здесь окопаюсь.
— А Миша? Он твой брат! — напомнила Катя.
— Он чем мне помог? Ни одного перевода не послал. Такой же жлоб, как ты!
— Иль тебе отцовского дома мало? Почему там жить не хочешь? Ведь ты вырос в нем!
— Кому он нужен, развалюха? Стукни кулаком, весь посыпется. Полы погнили, крыша протекает, окна покосились, всюду щели и сквозняк! И ты меня хочешь приморозить в нем?
— Приложи руки, отремонтируй!
— Вот и я ему предложил! Так слушать не стал! Подай нынче готовые хоромы. Сам пальцем шевелить не хочет. Но и мы с тобой не двухжильные! Кто нам помогал? Сами зарабатывали, крутились, а этот на все готовое рот разинул, — пожаловался Хасан.
— Я свое требую!
— Эта квартира не твоя. Я ее получила!
— Захлопнись, бандерша, когда тебя отсюда выгребу, мне твои соседи в благодарность не только руки, жопу вылижут. А впрочем, о чем базар! Давай выметайся в дом к отцу и закроем разборку. Больше ничего не сдерну. Хватит вам беситься. Дышите вместе хоть под старость. Вот грохнет со смеху город, что старая бандерша снова замуж вышла!
— Аслан, остановись! Мы еще с матерью не говорили, ничего не решили, а ты уже переезд предлагаешь. Куда так спешишь, будто тебе в сраку раскаленный лом всадили! Хватит нам диктовать! — прикрикнул Хасан на сына.
— Вот что, Аслан! Коли так разговор пошел, ни хрена ты не получишь. Мы с отцом не сажали тебя в тюрьму, и нашей вины нет, что там оказался. Сел по своей дури! Но вместо того, чтоб что-то понять, ты на зоне вовсе озверел и потерял все человечье. Не мы тебе, ты обязан нам помогать и содержать обоих.
— Щас! — осклабился Аслан и показал обоим по локоть.
— Вон отсюда, отморозок! — встала Катя.
— А я у себя! Кому не по кайфу мое общество, пусть выметается!
— Ну ты меня достал! — встал Хасан и велел Аслану встать, вломил ему кулаком в солнышко, потом под подбородок. Аслан не ожидал. Он отлетел от стола к стене, ударился спиной и, потеряв сознание, затих на полу.
— Прости, Каражан, я и не знал, с чем он сюда пришел. Прости, что не сумел воспитать. В кого такой псих удался, не знаю, — расстроился человек.
— Успокойся! Куда деваться, он наш сын…
— Нет, он придурок и я не хочу его знать.
— Хасан, он не проживет сам. Снова попадет в банду, потом на зону, там и кончится из-за дурного нрава. Его уже не переделать, поздно, жить с ним под одной крышей тоже нельзя. Он не управляем…
— Куда там жить? Ты представляешь, еще вчера грозил урыть меня! — признался человек.
— За что? — удивилась Катя.
— Потребовал ключи от машины, захотел по городу прокатиться. А уже выпил. Я, конечно, отказал
