Тонкий лед

Разнимали, разливали брандспой­тами, били дубинками, а в конце драки случалось, и своих ребят выносили убитыми. Кого ножом или ши­лом, другого арматурой угробят. Теперь наши в драки не суются. Зачем рисковать? Запускаем в барак свору. Овчарки натренированы, как гасить драки. Через пяток минут в бараке тихо. Мужики все на шконках. На вер­хних, в основном. По двое, трое, хоть и не голубые, но уже примирившиеся, успокоенные. Знают, вниз опус­титься не просто опасно, но и больно.

— 

А собак не убивали?

—  

Поначалу пытались, но плохо кончалось,— рас­смеялся Александр Иванович.

—  

Мне дело Романа можно посмотреть? — спро­сил Егор.

—  

Но только в моей зоне. Домой не дам, сам по­нимаешь. Не обижайся: дружба - дружбой, а служ­ба— службой,— хмыкнул невесело Соколов.

Утром Александр Иванович положил перед Плато­новым пухлую папку:

—  

Изучай, папашка, что утворил твой побочный вы­родок. Его еще в пеленках стоило придушить ненароком. Не натворил бы тех подвигов. Волосы дыбом встают, когда читаешь. Я его от корки до корки посмотрел. Ото­ропь не раз взяла! Паскудой назвать — похвалить гада! — отошел к столу, занялся своими делами, а Егор читал.

...Первая судимость. Роман тогда не был совершен­нолетним, но с группой подростков напал на сторожа склада с товарами бытовой техники. Вынесли магни­тофоны, телевизоры, видеомагнитофоны, телефонные аппараты. Сторожа зверски убили, награбленное вы­везли, но по неопытности оставили улики. Один из группы был взят- милицией уже на следующий день. Он недолго молчал и вскоре назвал Романа. Его мили­ция взяла в притоне, вырвав из лап двух престарелых проституток. Сам подросток был настолько пьян, что не понял случившегося и, упираясь, орал:

—  

Погодите, козлы! Я еще с девочками не успел душу отвести вдоволь! Пустите, чего прикипелись? Отвалите!

Протрезвел он лишь на следующий день. Понял все лишь в кабинете следователя. Нет, он не испугал­ся. Даже когда узнал о том, что сторож склада скон­чался, не дожив до утра, не дрогнул. Конечно же, от­пирался от своего участия в ограблении. Он искренне возмущался, что его оторвали от девчонок, с которы­ми он весело общался.

—  

А кто мне запретит любить девок? — спраши­вал следователя нагло.— Сторож? Какой? Зачем он мне? Я с девками отрывался! Не знаю, что вам надо от меня?

—  

Вас назвали сообщники! —терял терпение сле­дователь.

—  

Вот их и трясите! Меня где взяли? У девок. Я с ними в любовь играл.

—  

А рассчитывался чем? С каждой?

—  

Ну, это мое дело.

—  

Вашим оно было, пока не стал вором и убийцей!

—  

Ну, это туфта! Я, пусть и козел, но дело мне не приклеите! Не выйдет! С других навар трясите! С меня не обломится! Я — пустой!

—  

А что скажете на очной ставке?

— 

Да то же самое! Мало ли, кого подсунете, чтоб чью-то уголовку на меня повесить?

—  

Между прочим, они — ваши друзья.

—  

В гробу видел всех, кто засвечивает и подстав­ляет.

—  

Но сторожа убили вы! Все ваши подельщики дали такие показания!

—  

Не выйдет. В притоне нет стремача. Там только вышибалы,— упорствовал Роман.

— 

Чем рассчитывались с проститутками? Откуда взяли деньги?

—  

Мамка дала! — огрызнулся парень.

—  

Где взяла, если не работает нигде?

—  

Она мне не отчитывается.

—  

Короче, утверждаете, что в налете не участво­вали? Посмотрим, как заговорите на очной ставке? — потерял терпение следователь.

Но Роман устроил базар даже на очной ставке, об­ложив матом друзей, свалил всю вину на них, сказав, что не знает ни сторожа, ни склада, ни товара. Утвер­ждал, будто в притоне веселился с самого обеда. Но подвела бандерша. Она не только сказала, что он при­шел в полночь, но и показала видеомагнитофон, кото­рым Ромка рассчитался за свое посещение притона. Деваться стало некуда, хотя и тогда выкручивался, врал, что бандерша его с кем-то спутала.

Срок он, конечно, получил, но минимальный, по­скольку в банде были налетчики постарше. Они и сро­ки получили немалые, да и судимость у них была не первой, не то, что у Романа.

Тот стал совершеннолетним уже в зоне, откуда сбе­жал через полгода. Его долго разыскивал уголовный розыск. Роман это знал, сумел приобрести чужие до­кументы и жил по ним почти год.

Если бы устроился на работу и не связался с вора­ми вновь, так бы и жил под чужим именем. Но работать он не хотел. Снова влез в банду, но уже в более жесткую, чем первая. В ней были матерые рецидиви­сты. Ромку они взяли охотно.

Несколько месяцев банда орудовала в провинци­альных городах, громила инкассаторов. Вот так же вечером тормознули их машину на тихой, малолюдной улочке. Вынудили инкассаторов остановиться, пробив покрышки вместе с камерами несколькими выстрела­ми. Машина была не оборудована и остановилась. Бандиты бросились к инкассаторам в салон.

Кто мог предположить, что один из них всегда брал с собой на работу черного терьера. Он быстрее пули бросился на нападающих. Первым оказался Роман.

Ох, и досталось ему тогда. Пес вцепился в горло и всей тяжестью повис на бандите, дав возможность инкассаторам открыть ответный огонь. Двоих нападав­ших ранили. Одного выстрелом в голову уложили на­смерть, а еще двое успели сбежать. Романа тогда еле спасли в больнице. Следы от зу­бов терьера так и остались на его горле. С тех пор парень больше смерти боялся собак этой породы. Он провалялся в больнице три месяца. Много раз пытал­ся сбежать, но не повезло. Его перевезли в следствен­ный изолятор в «воронке» и долечивали уже тюрем­ные врачи.

Когда Ромка стал вставать, он отблагодарил докто­ра. Ночью залез в его кабинет, забрал все лекарства, содержащие даже малую дозу наркотиков, и бесслед­но исчез из изолятора.

И снова его разыскивали. Угрозыск постоянно про­слушивал телефон Екатерины, ожидая, что Роман обя­зательно позвонит матери. Но тот и не думал звонить ей на домашний номер, он связывался с ней по мо­бильному, который так и не узнала милиция.

Оказавшись на воле, он снова сменил документы, убив их владельца, своего ровесника после недолгого знакомства в баре, но и они не пошли впрок.

Подвели Романа дешевки и страсть к азартным иг­рам. Ему никак не удавалось сорвать хороший куш по- честному. А деньги, которые попадали в руки, таяли слишком быстро. Повезло ему, как он считал, когда приметили фартовые. Они-то и взяли с собой Ромку, чтоб расколоть казино. Был уговор сработать тихо, без жмуров, но клиенты казино, засидевшиеся допоздна, не захотели отслюнить добровольно, решили защи­щаться. Ромка отступать не умел. Он завалил троих, остальным велел лечь на пол. Сам взялся шарить в карманах убитых. Деньги, снятые с банка, показа­лись ничтожными.

Только Роман нагнулся к толстяку, которого убил первым, что-то тяжелое ударило его по голове. Это крупье постарался. Уложил нападавшего без сознания на пол и вызвал милицию. Очнулся Роман уже в на­ручниках.

Он долго плел следователю, что не хотел убивать посетителей казино, мол, сделал под угрозой разбор­ки, которую ему пообещали фартовые. Он не знал, что их не взяли менты. Те