Утро без рассвета. Сахалин

Юрка ушел. Яровой вернулся в зимовье. Разговорился с лесником. Тот сетовал:

—

Смотрю я на вас и жалко мне Юрку. Тоже ведь вот так же маяться будет. Всякое дерьмо ловить. А кому это надо? Брали бы сразу, сажали в тюрьму и дело с концом. Я-то думал, внук начальником будет. Оказывается, как он мне сказал, не так легко прокурором сделаться. А можно и вовсе им не стать. Вот ведь жаль. Я-то думал доброе Юрке делаю. Оказалось — просчитался. Лучше б я его на доктора послал учиться. Вот уж истинно святое дело людей от хвори избавлять.

—

Мы, отец, тоже лечим, только другую хворь. Души лечим. Судьбы человеческие. Общество от преступников избавляем. Людей — от беды. Жизнь — от зла. Разве это менее нужно?

—

Оно-то так. Я ведь тоже не без головы. Кое-что соображаю своими мозгами. Но только врач, он — интеллигент. Всегда в тепле, в чистоте, в белом халате. При почете. Дал таблетку и забота с плеч. И никаких тебе командировок. Всегда на месте. В одном дому. С семьей. Без морок и переживаний. Для него нет преступников. Кто к нему пришел, тот больной, кто не ходит— здоровый. И работа легкая, и зарплата хорошая. Не меньше, чем у прокуроров.

—

Легкого, отец, лишь слабые ищут. Настоящий мужчина работу не по легкости ее, а по сердцу выбирать должен.

—

Работа — не жена. Это бабу по сердцу, а работу по удобству и заработку выбирать надо.

—

Что ж вы себе ни удобств, ни заработка не нашли? — рассмеялся следователь.

—

Молодой был.

—

А Юрий разве старик?

—

Я неграмотный. Ликбез еле осилил.

—

Иные и того не имеют, а устроились удобнее.

—

В деревне, что ль?

—

Хотя бы.

—

Не, я не могу так.

—

Отчего же?

—

Здесь я сам себе хозяин. Никто в уши не жужжит. Работаю — сколько влезет. И куда ни глянь — ни соседей, ни пересудов. Одни владенья. Только знай успевай всюду!

—

А удобства? — не унимался Яровой.

—

Як ним непривычный. Обхожусь.

—

Вот видите…

—

Так то я. А Юрка — ребенок.

—

Ему мужчиной надо становиться.

—

Успел бы. Куда спешить.

—

А медлить нельзя.

—

Тайга наша с любого мальчонки такого мужика сделает, что никакой науке за нею не угнаться. Она ко всему приноровит и сердце в нужную сторону повернет, и мозги, коли надо — вправит. Краше любой науки. Она ведь тоже не с облаков, от земли пошла, от ней взяла корни и жизнь. Отсюда— с земли, с лесу, все свое начало берет. А Юрка корни тех наук с самого сызмальства познавал. Своими руками. Ему ведь только чуть грамотней надо было стать. Вот и все.

—

Нет, отец, Юрию, кроме знаний тайги, а они, несомненно, большое подспорье, в настоящую жизнь выходить пора.

—

То-то меня и печалит.

—

Почему?

—

Редко видеться станем.

—

Это не беда.

—

Кому как.

—

Вам, отец, радоваться надо.

—

Чему?

—

Внук нужным человеком станет.

—

Эка важность!

—

А что?

—

Кто тайгу кидает, тому добра не бывает. В новой работе забудет тайгу. Уйдет она с его сердца. И опустеет оно. Сердце покуда любит дело — живет…

—

Он новую работу полюбит.

—

А за что?

—

За смысл! За результаты.

—

Эх, не знаю. Только трудно ему будет. Он ведь плохих людей не видел. А жизнь всякое подсунуть может.

—

Вот, чтоб не было ничего плохого, и нужны в жизни следователи. И такие, как ваш Юрий.

—

Хм.

—

Да и вы. Хочу вас попросить об одной услуге.

—

Меня? — удивился лесник.

Аркадий рассказал, что в скором времени может потребоваться от лесника.

—

Это я с удовольствием! Великим! — смеялся старик, согласившись сразу.

Под утро в зимовье вернулся Юрий. Продрогший, усталый, он еле держался на ногах.

—

Фиаско! Крах! Невезение, — сказал он с порога.

—

В чем дело? — обеспокоился Яровой.

—

Провал!

—

Что случилось?

—

Заподозрили.

—

Кого?

—

Всех! Всех подряд.

—

Расскажи все, — потребовал следователь.

—

А что рассказывать? Говорить не о чем,

—

Эмоции в сторону! Они встретились?

—

Да.

—

Сколько их было?

—

Двое.

—

Кто с Сенькой был? Тот же, или другой?

—

Тот же. Я его сразу узнал. Он приехал на лодке. Крался, близ берега. На малом газу. Еле слышно. Когда подъехал, окликнул Сеньку.

—

Как?

—

Позвал так его: «Муха», ты здесь?»

—

Что дальше?

—

А ничего. Он позвал его в лодку и они переехали на другой берег.

—

Что он говорил, когда звал?

—

Что лягаши взяли «на мушку». Его. Сенька сказал, что у него двое «мусоров» крутятся. И уехали.

—

Ты дождался возвращения Сеньки?

—

Конечно. Они часа полтора говорили там.

—

Что ж слышал, когда они подъехали? — торопил Яровой.