– Это не моя воля, – пояснил Лоенгрин вежливо, – это закон.
– Нерушимый, – громыхнул Шатерхэнд.
Лоенгрин слегка повернул голову в его сторону.
– Проследите, чтобы в замок барона Хардбальда отправили людей немедленно.
Шатерхэнд сказал обрадованно:
– Я сам этим займусь!
Лоенгрин произнес серебряным голосом:
– Вот и отлично. Сэр Перигейл, нам пора ехать.
– Ваша светлость, – ответил Перигейл с огромным облегчением.
Он махнул рукой отряду, все развернулись в сторону дороги. Лоенгрин толкнул коленями коня и помчался впереди, оставив барона Хардбальда, коленопреклоненного посреди дороги.
Сэр Перигейл догнал, послал коня рядом.
– Простите, ваша светлость, – сказал он виноватым голосом, – но я страшился, что вы вдруг по своей доброте сразу же простите… А эти люди, к сожалению, понимают только силу. Ваша вежливость для них кажется слабостью.
Лоенгрин сказал невесело:
– Я это понял… но как грустно…
Сэр Перигейл переспросил, слегка опешив:
– Почему?.. Вы победили, даже не обнажив меча!
– Но пришлось поставить его на колени, – произнес Лоенгрин с горечью. – А я не люблю, когда человек опускается на колени и склоняет покорно голову.
– Почему?
– Это нехорошо.
Сэр Перигейл сдвинул плечами.
– Людям нужны понятные и ясные знаки.
– Это грубым людям, – возразил Лоенгрин.
Сэр Перигейл начал оглядываться в великом недоумении.
– Правда?
– Что вы ищете? – спросил Лоенгрин.
– Райские кущи, – объяснил Перигейл. – И праведников, что на лютнях да на лютнях. Мы ж среди ангелов и на облаках, правда?
Лоенгрин умолк и только часто вздыхал. Лицо его стало таким скорбным, что в самом деле напомнило Перигейлу лики святых и скорбящих ангелов, как их изображают на стенах церкви, большеглазых и печальных.
– У вас дивный лук, – сказал он громко и бодрым голосом. – И стреляете с дивной точностью. Как вам удается? У нас любой отдаст полжизни, чтобы вот так уметь.
Лоенгрин, как заметил Перигейл, не раздулся от похвалы, лишь наклонил чуть голову.
– Чтобы стрелять хорошо, – произнес он, – нужно упражняться.
Перигейл произнес с недоумением:
– Наши лучники упражняются!
– Я видел, – сказал Лоенгрин. – Даже с луком в руках и глядя в сторону мишени, говорят о женщинах, попойках и прочих непотребных увеселениях.
– Ну, иногда…
– Как вообще, – сказал Лоенгрин с горечью, – научились стрелять в нужную сторону!
– Это же люди, – возразил Перигейл.
– Я знаю и других людей, – ответил Лоенгрин. – Вон тот же Тобиас, что бьет на триста ярдов в цель, а на триста-четыреста навесными просто по войску. Уверен, на учениях он думал, как точнее попасть в мишень, а не как вечером залезть под юбку жены соседа… Ну, мы программу выполнили полностью?
Перигейл кивнул, но Шатерхэнд подъехал сзади и сказал осторожно:
– Вообще-то есть еще один…
– Кто?
– Виконт Хейл, – ответил он. – Но к тому сейчас ехать бесполезно.
– Почему?
– И сам кремень, – сообщил Шатерхэнд мрачно, – и крепость у него… не чета этому домику на равнине. Если даже целую армию привести, то все равно не взять штурмом. Разве что осадой, перекрыв все тропки…
Лоенгрин подумал, кивнул:
– Вы правы, возвращаемся. Но сперва посмотрим, как выглядит та крепость. Чтобы выработать план… или вообще махнуть рукой.
Через полчаса, когда на горизонте вырисовалась крепость виконта Хейла, он ощутил, как по телу пробежала дрожь. Действительно несокрушимая твердыня, ее поставили на гранитном монолите горы с очень крутыми склонами и со срезанной вершиной и там возвели стены, теперь они продолжают гору… или же гора продолжает этот неприступный замок.
Шатерхэнд приблизился, сказал хмуро:
– Видите, о чем я говорил? К счастью, такой замок в Брабанте один. Иначе я даже не знаю, что и началось бы…
– Предлагаете, – поинтересовался Лоенгрин, – просто оставить все, как есть?
– Так проще, – ответил Шатерхэнд, – и разумнее. Один такой погоды не делает.
– Согласен, – сказал Лоенгрин. – Но хотелось бы поговорить с хозяином. Если вам не трудно потрубить в ваш великолепный рог…
За спинами простучали копыта, сэр Перигейл проехал мимо и чуть вперед, там оглянулся.
– Не услышат, ветер в сторону. Надо подъехать ближе.
Весь отряд снова пустил коней легкой рысью, и с каждым мгновением крепость все разрасталась, поднималась еще выше, закрывая уже полнеба.
Шатерхэнд наконец придержал коня, вытащил из чехла рог. Все с напряжением смотрели, как он подносит его к губам, и сами невольно раздули щеки, словно это помогает сделать звук громче и чище.
Могучий хриплый рев, от которого мурашки по спине, пронесся над долиной, ударился в стены крепости и вернулся обратно. Шатерхэнд выждал чуть, снова поднял рог ко рту.
После третьего зова ворота крепости распахнулись, группа всадников выехала и почти сразу же скрылась за поворотом, дорога идет вниз спиралью, и всем тем, кому вздумается осаждать, придется подниматься под градом арбалетных стрел и выстрелами из луков со стен, под сбрасываемыми камнями и тяжелыми бревнами.
Перигейл быстро взглянул на Лоенгрина.
– Ваша светлость… с этим лордом как ни разговаривай, уговорить не удастся.
– И сам по себе упрям, – сказал негромко Шатерхэнд, – и крепость у него такая, что простыми рогами, как у нас, не сшибешь.
– Посмотрим, – ответил Лоенгрин. – Мне кажется, уговорить можно кого угодно. Нужно только подобрать правильные слова.
– А какие правильные?
– Которые затронут его сердце, – пояснил Лоенгрин.
Всадники наконец обогнули гору и пошли на рысях в их сторону, затем, как принято, все остановились, а навстречу выехал могучего сложения мужчина в стальных доспехах с непокрытой головой, волосы срезаны коротко, из-за чего лицо кажется еще более грубым и надменным.
– Кто такие, – потребовал он, – и что вам нужно в моих владениях?
Лоенгрин произнес вежливо:
– Сэр Хейл, я герцог Брабанта, Лоенгрин, рыцарь Лебедя. Это мои спутники. Я здесь потому, что хотел бы напомнить вам, что вас не было, когда лорды Брабанта приносили присягу верности новому герцогу…
Лорд Хейл хохотнул:
