женщинам равные права, чтобы вовлечь их в изнуряющий труд наравне с мужчинами, а потом долгое время вбивала в людей толерантность и терпимость, так как любой человек что-то да вносил в экономическое развитие человечества, как потребитель.
Но сейчас при переходе к пятой промышленной революции стало понятно, что уже не требуется столько рабочих рук и столько потребителей.
Еще в начале века Билл Гейтс говорил о необходимости создать пилюли, чтобы постепенно сокращать население Земли, но тогда поднялся такой дикий вой возмущения, что он смущенно умолк, однако теперь уже многие увидели, что при нынешней автоматизации уже не требуется столько рабочих рук.
Более того, приходится мучительно придумывать, как их и чем занять, создаются специальные министерства «по проблемам занятости населения», адский труд, потому что автоматизация высвобождает все больше людей, а прокормить их как-то надо, а это значит – необходимо придумать им хоть какую-то липовую работу, назвать ее важной и платить за нее так, словно она в самом деле обществу нужна.
Да, богатства цивилизации способны прокормить все население планеты, однако та же экономика против: а зачем кормить, если не работают, а только создают проблемы? Одно дело кормить вышедших на пенсию после какой-то работы, но кормить тех, кто от рождения и до старости не трудился ни одного дня, а только ломал оборудование, обрывал провода, а потом бросал камни в следящие видеокамеры?
Меры по сокращению населения были приняты не сразу, сперва дали увидеть и понять абсурдность ситуации, когда в мире работают около шести миллионов человек, а кормят своим трудом шесть миллиардов, а затем процесс пустили сразу по двум направлениям: сокращение с помощью пилюль, а также резкое ужесточение наказаний за уголовные преступления.
Неисправимых уголовников не отправляли в закрытые тюрьмы шить рукавицы, те никому не нужны, глупо и просто так держать абсолютно никому не нужных существ, добровольно покинувших человеческое общество с его строгими законами. Захотел выйти – выходи! Совсем.
Как только это дошло и до самых тупых, преступления практически прекратились. Одно дело украсть кошелек и сесть на две недели в тюрьму, другое – вообще исчезнуть из этого мира, однако же и это не помогло. Экономика властно диктовала, что излишнее население потому так и называется, что оно излишнее.
А излишки следует убрать…
Да, права, но почему-то мне так горько и тошно от такой правоты, и я все равно хочу ребенка, хочу учить его ходить, разговаривать, играть с ним… Животный атавизм? Все звери играют с детьми, Энн права, однако что-то я забиоконился совсем, не могу отказаться от этой несовременной идеи…
Когда утром я пришел в лабораторию, Вертиков и Люцифер настолько увлеченно обсуждали вкусовые достоинства бордо и бургундского, что даже не заметили моего появления. А когда заметили, уже поздно бросаться к столам и имитировать бурную деятельность, продолжили треп, косясь в мою сторону опасливо.
От нас в двух кварталах расположилась Всемирная Выставка Кулинарных Достижений, уже вручены двенадцать золотых медалей, двадцать четыре серебряных и тридцать шесть бронзовых, а также вручено несметное количество дипломов, но главные конкурсы пройдут сегодня, а вручение наград за высшие достижения будут завтра, транслироваться будут по всем телеканалам мира, во многих фирмах и госпредприятиях этот день объявлен выходным.
Кириченко морщился, кривился, Вертиков сердито заметил, что все здоровые люди радуются красоте и изобилию пищи, а у него, наверное, больной желудок…
Кириченко окрысился:
– Зато у меня здоровый мозг!
– И у меня здоровый…
Кириченко изумился:
– Как он может быть здоровым, если тебя интересуют эти рецепты? Да нормальный мужчина вообще не обращает внимание на то, что жрет!
Вертиков возразил с неудовольствием:
– Прошли те голодные времена.
– Дело в голоде? – спросил Кириченко раздраженно. – Дело в мозгах! Вернее, в отсутствии оных. У тех, кого интересуют ингредиенты сациварикуку или маджосерукака, мозгов вообще нет. Или не больше, чем у бабочки. Красивой, нарядной… вон как наш Урланис, и такой же умной. Мужчина должен заниматься наукой, политикой, бизнесом, религией, должен ломать или строить, но если он начинает смаковать какую-то особым образом приготовленную лягушку в редком соусе, секрет которого фирмы держат в тайне, от чего его цена на уровне организации полета на Марс…
Он задохнулся от длинной фразы, не сумев выговорить ее на одном дыхании, и Вертиков вставил ехидно:
– Ну да, мужчина должен, мужчина обязан… У нас, кстати, равноправие полов уже сотню лет с хвостиком.
Неожиданно подал голос редко встревающий в офисные споры Корнилов:
– Мужчины, вообще-то, могут больше, потому с них спрос выше. Я вот выгуливаю своего Рекса, он все столбики проверяет, так они переговариваются друг с другом. Но только мужики!.. Бабы этого языка не понимают, они оставляют лужи где попало.
Вертиков не врубился с ходу, спросил сердито:
– И что?
– Мужчины умнее, – заявил Кириченко тяжеловесно. – Думаю, сперва разумными стали самцы, они и создали первобытно-общинное общество. А женщины в нем много тысяч лет были сперва простыми животными, пока не научились обезьянничать мужчин. Так чему-то и научились.
Вертиков завопил, указывая на него пальцем:
– Люди, плюйте на него! Женоненавистник!
Кириченко сказал мирно:
– Я? Ну, женщин я весьма люблю… Я к тому, что все придумывают мужчины. И первыми от мужчин обучаются опять же мужчины. Вот скажите, почему нигде в мире до сих пор нет ни одной женщины программистки? А мне бы так хотелось хоть одну в нашем офисе…
Он мечтательно заулыбался, Вертиков в испуге отшатнулся:
– Ты что? Если и появится такая, то первые будут такими уродинами…
Я сказал строго:
– Эй-эй, кончайте треп. Начали с рецептов, перешли на женщин…
Кириченко ответил со вздохом:
– Шеф, а когда было иначе? Все дороги ведут к женщинам. Пусть даже латексным… А что насчет жратвы, то чем лучше человек разбирается во вкусовых качествах вина или какого-то салата, тем он ближе к обезьяне и дальше от сингуляра.
Распахнулась дверь, Люцифер ввел подвижного молодого парня с быстрыми глазами, так и стреляющими по сторонам, будто мечтает украсть все со столов, а потом и сами столы, за ними вдвинулись еще двое, обвешанные аппаратурой.
Он сказал бодро:
– Шеф, вот ребята из Рен-ТВ, вы вчера договаривались о встрече!
Я мысленно хлопнул себя по лбу, но дружелюбно заулыбался и быстро пошел навстречу.
– Здравствуйте! Все в порядке, располагайтесь. У нас не слишком просторно, однако поместитесь… Аппаратура у вас какая-то уникальная, да? Сейчас все помещается в спичечный коробок…
Парень поморщился:
– То любители, а мы – профессионалы. Нас должны узнавать издали. Меня зовут Адольф Арцишевский, я старший ведущий, а это операторы. Где мы можем поговорить?
– Можно у меня в кабинете, – предложил я, – но там совсем тесно. Можно здесь…
– Лучше здесь, – решил он. – Володя, поставь экран! Семен, дай свет на Григория… Григорий, можете сесть вот сюда ко мне лицом?.. Благодарю. Я буду задавать вопросы, но сперва вы в непринужденной манере расскажете, что именно вы открыли или собираетесь открыть, а то нам намекнули, что у вас материал будет точно любопытный, а мы обычно ищем сенсации не там, где они есть…
