чего я буду на него смотреть? Они мчатся где-то в облаках. Пусть даже над домами. Наш император сказал бы, что это просто грозовые тучи, гонимые ветром под его зловещий свист… А я поеду через лес прямо к Вартбургу!
– Воля ваша, – сказал мужик упрямо. – Только в наших лесах это не тучи. С Диким Охотником бегут белые волки с красными глазами, они догонят вас и разорвут на части…
Тангейзер усмехнулся и послал коня вскачь. Он бывал в Вартбурге, но это было давно, да и дорогу к замку знал только с северной стороны, где все очищено, вымощено, даже цветы посажены вдоль улиц, а с этой стороны от замка поля и дикий лес…
Вечереет быстро, как всегда в северных землях, воздух не просто влажный, а сырой, застывший, как простокваша, ночь надвигается быстро, перепела еще перекликаются бодро, но скоро замолчат и они…
Небо и земля темнеют угрюмо и недобро, а когда конь влетел на полном скаку в лес, где сразу же пришлось перейти сперва на рысь, а потом и на шаг, стало совсем темно, и он пустил коня по тем местам, где светло.
Он вскинул голову и с облегчением вздохнул. Тучи разошлись, на землю падает призрачный лунный свет, к тому же лес достаточно редкий, почти светло, глаза уже приноровились к рассеянному свету…
К великому счастью, луна на редкость яркая и зловеще бледная, хотя вчера, как ему казалось, была почти оранжевой, а сегодня именно в холодном блеске серебра, на землю от нее падает призрачный свет, что поднимает призраков, мертвецов из могил, вообще все мертвое, ибо луна – солнце неживых…
Дикая Охота, подумал он, стараясь даже мысленно произносить эти слова с пренебрежением. И дикий еще народ… В местах, где просвещеннее, ее зовут Иродовой охотой, Каиновой охотой, а бегут не волки подземного мира, а гончие Гавриила, что преследуют грешников.
А в лесных деревеньках все еще не изжито язычество. Молятся уже Господу, но не забывают и о старых богах. Дикая Охота, как верят здесь многие, – предвестник бед и смертей. Если промчится над домом – жди несчастья, а если Охоту видят многие – беда затронет многих…
С другой стороны, Дикая Охота не всегда что-то ужасное. Если встретить Охоту в полях и лесах, а не под крышей дома и найти в себе храбрость заорать, поддерживая охотничий клич, то Дикий Охотник бросит смельчаку часть своей добычи, а та при свете солнца превратится в золото и серебро. Поля же, над которыми заметили Дикую Охоту и без страха понаблюдали, пока она не исчезнет, принесут в два раза больший урожай.
Так что Дикая Охота по-своему чистит людской род: трусов выпалывает, отважных вознаграждает…
Приободрившись, Тангейзер заорал песню, пробуя ее на все лады, повышая и понижая голос, добиваясь идеального звучания, можно будет и ее представить при дворе ландграфа, если успеет обработать и стесать все неровности…
Мелькнула мысль, что вообще-то можно что-то сложить про саму Дикую Охоту, все-таки в странствиях наслышался и о ней. К примеру, в германских землях ее чаще всего возглавляет Вотан, в Нормандии – сам дьявол, в Дании – король Вольдемар, что дает возможность поиграть на оттенках, намеках, изменить смысл первоначальной посылки…
Издалека донесся такой слабый звук, в другое время бы не услышал вовсе, но сейчас ночь, да и слух напряжен, по спине пробежала холодная ящерица страха: где-то далеко-далеко некто протрубил в рог!
Он перекрестился и сказал дрожащим голосом:
– Все-все, это не наше дело… давай вывози меня поскорее!
Конь, тоже что-то почуяв недоброе, перешел на слабую рысь. Тангейзер пригнулся, избегая проносящихся над головой растопыренных веток.
Хриплый рев охотничьего рога раздался ближе, Тангейзер в страхе оглянулся, Дикая Охота всегда налетает, как он слышал, с севера, но эта идет с востока. Конь под ним дрожит и несется уже стрелой, над головой ветки не просто проносятся, а просвистывают, страшные и толстые, как растопыренные черные лапы неведомых существ ночи.
– Быстрее, – молил он, – быстрее…
Донесся лай собак, пока еще далекий, но заметно, что приближается, затем послышался треск, но странный, словно по верхушкам деревьев.
Он оглянулся, ужас заморозил его кровь, по небу мчится исполинский черный всадник на черном коне, с ним свора белых псов с горящими багровым огнем глазами, а еще толпа безобразных призраков…
Деревья гнутся под их натиском, верхушки иных с треском сламываются и улетают прочь, словно листья, унесенные ветром.
Тангейзер теперь то и дело оглядывался. Лес поредел, к счастью, конь в ужасе несется во всю мощь, а за спиной все приближается Дикая Охота, то поднимаясь до вершин деревьев, то опускаясь до самой земли.
Он выхватил меч, хоть и понимал, что это не оружие против нечисти, но все-таки придает уверенности, пусть и ложной, пригнулся и снова крикнул умоляюще:
– Вывози!.. Всю жизнь буду кормить только отборной пшеницей…
За спиной раздался грохот, Дикий Охотник заметил его и пошел вниз. Его чудовищный конь ударил в землю копытами с такой силой, что она дрогнула.
Снова раздался хриплый рев рога, теперь уже победный, торжествующий, а чудовищные псы завыли.
Конь мчится, обезумев, быстрее зайца, Тангейзер оглянулся и увидел на Диком Охотнике посеченные во многих местах доспехи старинного образца, а за ним мчатся призраки с кровоточащими доныне ранами.
Глава 10
У чудовищного коня из-под копыт при каждом ударе о землю вырываются целые снопы искр, а из ноздрей бьет яростное красное пламя, особенно яркое в ночи при этом призрачном лунном свете.
– Господи, – взмолился Тангейзер, – защити и помилуй!.. И прости, что так поздно о тебе вспомнил…
Он все косился на Дикого Охотника, что догоняет с каждым скоком, тот снова протрубил в рог, огромный и даже с виду древний, с вырезанными рунами и серебряной окантовкой. Даже цепочку из серебра Тангейзер успел рассмотреть в смертной тоске и понимании, что уж не убежать, не скрыться, не исчезнуть…
Чудовищные белые псы начали обгонять Дикого Охотника, но пока не набрасывались на скачущего коня и прижавшегося к нему человека, словно ждали сигнала, и их хозяин, что уже мог бы догнать жертву, еще раз протрубил в рог…
Деревья расступились, Тангейзер увидел впереди гору в виде продолговатого гроба, конь несется прямо к ней, но там не спастись…
…и вдруг лунный свет выхватил щель, в которую может протиснуться человек, а глубина тени подсказала Тангейзеру, что трещина уходит в гору, там может быть грот, а то и пещера…
Конь домчался до горы, Тангейзер спрыгнул на ходу, упал, перекувыркнулся трижды, но трещина прямо перед ним, и он, сильно хромая, вбежал в щель и торопливо начал протискиваться дальше и дальше.
Как он и надеялся, щель вскоре расширилась, он вошел в небольшую пещеру, но ход повел в глубину, и в страхе перед преследованием он заторопился уйти как можно дальше от погони, ибо если не сам Дикий Охотник, то могут догнать его псы…
Ниже еще одна пещера, ему почудились голоса, восклицания, но прислушался в страхе и понял с облегчением, что там просто шумит вода подземного ручья.
Спустившись еще, увидел целый поток, что свободно бежит из щели в далекой стене, широко растекается по пещере, прыгая и по камешкам, уже округленным за тысячи лет, и в конце концов уходит в
