Он непреклонно покачал головой. Голос был красивый и торжественный:
– Не имеет. А Отечество? А голос крови? А вопли несчастных и протянутые в мольбе руки? А горючая многопудовая слезинка ребенка? Мы все связаны долгом, узами…
Я смолчал, что в моем мире на все долги наплевало даже правительство, все свободны от всего, и на вопли несчастных плевать: спасайся всяк как может, но, похоже, в этом лесу такой морали все еще не поймут, хотя в городах уже… При мысли о королеве и ее свите внизу живота приятно потяжелело. Мелькнула гаденькая мысль, что вообще-то стоило бы…
Голос Торнана прервал непристойные видения:
– Вон там они! У них свой лагерь.
ГЛАВА 13
На той стороне болота, за деревьями виднелись красные, синие и зеленые шатры. Все настолько чистые, яркие, что у меня заломило в глазах. Я в недоумении оглянулся, Торнан успокаивающе кивнул.
Сочные стебли трав поднимались ровно, нетронуто. Я начал ломать голову, что же за народ здесь ходит, не перетоптал, не перегадил, не слышно ни вони, ни перегара, Торнан двигался как лось между деревьями, травы хрустели под его сапогами. Из раздавленных стеблей брызгал сок, пачкал сапоги белесыми потеками, похожими на жидкое тесто.
За ним оставалась полоса, как за промчавшимся по тундре вездеходом. Я шагал уже без чувства вины, но вздрогнул, когда с высоты раздался строгий оклик:
– Стоять! Кто такие?
Мы послушно остановились. Я начал вертеть головой, осматривая деревья, но ветки, как назло густые, тоже с сочными толстыми листьями, все шевелятся, колышутся, усмотреть наблюдателя невозможно. Торнан недовольно засопел, рыкнул:
– Меня не узнаешь?
– Тебя узнали, – ответил голос чисто и резко, словно туго натянутая скрипичная струна. – А кто это с тобой?
– Человек из другого мира, – ответил Торнан угрюмо. – Я передаю ему свою власть. Потому он должен осмотреть и ваш лагерь.
Я наконец рассмотрел на дереве среди листвы блестящие металлические наконечники стрел. Все они смотрели мне прямо в лицо, ни одна в Торнана. Торнан сделал было шаг, но мои ноги как приросли к земле, в которую, кстати, уже погрузились по щиколотки.
Голос холодно возразил:
– Мы пришли к соглашению, что ты командуешь объединенным войском. Но мы не давали тебе права передавать власть предводителя войск по своему усмотрению!
Торнан насупился, бросил взгляд искоса в мою сторону, прорычал с угрозой:
– Сейчас военное время! Не до споров.
– Ты передал власть над своим войском, – отпарировал голос. – Но не над нашим!
Я ощутил, что начинаю ненавидеть этот чистый аристократический голос. Воображение уже нарисовало вытянутое лицо, вздернутые скулы, холодные надменные глаза, плотно сжатые губы.
Торнан медленно повернулся, подмигнул мне и так же неспешно побрел обратно. Голос из листвы крикнул вслед раздраженно:
– К тому же этот… он запятнан!
Торнан, не отвечая, брел обратно к лагерю. Я пошел следом, чувствуя какую-то игру. Над головой каркнуло, черная тень сделала круг и тоже пошла, опережая нас, к воинскому лагерю. Волк поднял лобастую умную морду, глаза щурились, в глубине зрачков блеснули хитрые искорки.
В лагере я спросил негромко:
– Стоило ли? Нет никакой необходимости передавать мне руководство.
– Нет, – признался Торнан, – но уж так хотелось их ущучить.
– Кого?
Он понизил голос:
– Тихо, вон они показались… Деваться им некуда, прижало сильнее нас. Понимаешь, война войной, сражение со Злом, конечно же, дело самое важное… но так приятно прижать соседа, чтобы запищал!.. что и борьбу со Злом отложишь на пару дней…
С той стороны поляны из-за деревьев показались, как я понял с некоторым трепетом, лесные эльфы. Самые рослые мне до середины груди, узкоплечие, удивительно стройные, даже широкие зеленые плащи с капюшонами не скрывают тонких, артистически вылепленных фигур, большеглазые и с красивыми удлиненными лицами.
Впереди шел эльф, при взгляде на которого у меня застучало сердце чаще. В таком же плаще салатного цвета, как и другие, но с заметными выпуклостями в нужных местах, плащ сколот драгоценной брошкой только у горла, а дальше красиво расходится, ноги начинаются от челюсти…
Когда она взглянула мне в лицо, из меня вышибло дух. Огромные глаза, ясные и чистые, слегка раскосые, смотрели строго и требовательно. Скулы, как я и ожидал, высокомерно вздернутые, аристократические, как и зеленоватая бледность утонченных лиц.
– Мы пришли уточнить некоторые наши позиции, – заявила она высокомерно.
