– Какой путь изберем, сэр калика?.. Что тебе подсказывают твои боги?
– А твои?
– Мои… высокие, одухотворенные! Они миром двигают, а твои попроще, они земную жизнь знают лучше.
– Наши боги учат ходить прямыми дорогами. Думаю, что и Христос бы не спорил. Укрепимся духом, пойдем прямо!
Томас потемнел лицом, молчал долго. Наконец опустил ладонь на мешок, где выступал бок чаши, сказал с тяжелым вздохом:
– Ты прав, сэр калика. Надо выбирать прямые дороги. Тогда Пречистая Дева не оставит нас до самого смертного часа!
Они заночевали у гостеприимного кузнеца, а утром снова выехали на дорогу. Томас хмурился, чаще обычного проверял, легко ли вытаскивается меч из ножен, вздрагивал при каждом шорохе. Олег колчан со стрелами перевесил за спину, хотя в горячем воздухе сразу начинало тереть спину, противные струйки пота бежали к пояснице. Тетиву почти не снимал, и Томас понимал без слов, что калика встревожен и держится настороже.
– Одолеем и эту дорогу, – сказал Томас громко, но голос был нетвердый. – Пресвятая Дева не оставит своих рыцарей!
Калика хмыкнул, сказал громко:
– Давно собирался спросить… Почему клянешься именно Пречистой? Разве главные боги не сам Христос, его батя – запамятовал его имя, затем некий святой дух, только имя подзабыл, потом Николай, Михаил, Гавриил, Георгий… А Пречистая Дева – какая из нее заступница? Молодая баба, да еще с ребенком на руках?
Томас метнул в него огненный взгляд, засопел.
– Мужчины могут сами постоять за себя, а Дева Мария нуждается в защитниках. Потому мы, рыцари, ее воины!
– Так кто же кого защищает?
Томас морщился, разговоров с язычником на божественные темы старался избегать, но сейчас, припертый к стене, решил перейти в контратаку:
– А почему славяне, принявшие учение Христа, клянутся каким-то Святым Николаем? Он даже не главный!.. Ваши славянские князья, а их было немало в крестовом походе, несли на своих прапорах Святого Николая, а не Христа. А славянские воины поговаривали, что когда христианский Бог помрет, то ихний Святой Николай займет его трон. Что они имели в виду?
Олег пожал плечами:
– Не знаю. Я волхв старой веры.
– Язычник!
– Старовер, – напомнил Олег. – Родянин!
– Новое всегда побеждает! Остановить невозможно.
– Смена старого новым ведется по указу Рода через каждые шестьсот лет. Через шестьсот лет после рождения самого Рода появился на свет Белбог, еще через шесть веков – Таргитай, дальше – Заратуштра, еще через шесть столетий – Гаутама, прозванный Буддой, ежели не слыхал… Через шесть веков после Будды родился Христос… Но и он не последний! Через шесть веков после Христа явился на свет новый пророк.
Томас отшатнулся, сплюнув с отвращением.
– Он для меня не пророк.
– Почему?
– Все сказал уже Иисус. Да добавлять нечего.
– Да? Прочти Коран, тогда спорь. Если все новое – лучшее, то прими веру Магомета, даже не читая Коран. Если новое не обязательно лучшее, тогда не набрасывайся на тех, кто исповедует старую веру. Тем более ты – англ! Я заметил, что саксы и англы чтут предков, традиции. Вы так любите старину, что, перебив на новом месте бриттов, вы новую захваченную страну все еще зовете Британией!
– Не всегда, – ответил Томас с неудовольствием. – Иное дурачье пробует называть Саксонией… Правда, из-за этого путают с прежней Саксонией, откуда вышли. Еще называют Англосаксонией…
– Может, проще звать Англией?
– Это будет несправедливо, – возразил Томас, но довольно заулыбался: – На новые земли высадились и саксы, их было не меньше, чем нас.
– Где ты видел справедливость? – удивился Олег. – Скифы исчезли тысячу лет тому, а нас все еще называют скифами! А славянские земли – Великой Скифией!
На следующий день дорога привела на берег широкой реки. Вдали виднелись лодки – рыбацкие и торговые, но народ на широком бревенчатом причале ожидал парома. Тот, огромный и медлительный, уже полз вдоль каната от чужого берега.
Томас застывшими глазами смотрел на ту сторону реки, где далеко-далеко, почти на горизонте, поднимались хорошо освещенные утренним солнцем желтые стены странной крепости. Олег толкнул низкорослого горбоносого человека, похожего на худую жалобную птицу.
– Чей это замок?
Горбоносый посмотрел странно, опасливо отодвинулся. Его сосед, такой же горбоносый и смуглый,
