ней…
Придон нахмурился, спросил осторожно:
– Это… добровольно?
– Тцаром стал Иггельд, – пояснил Ютланд. – Вернее, его избрали. Он вроде бы не хотел, ему бы только его драконы, но уговорили. Он не пытался взять Блестку силой, хотя мог не раз… Он даже вернул ее домой, когда спас от нападения князя Рослинника, тот пытался ее увезти силой.
– Гад! – вскрикнул Придон взбешенно.
– Иггельд убил его, – сказал Ютланд, – и всех его соратников. А затем на драконе разорил и выжег все его племя. Одной угрозой для Арсы меньше…
– Хорошо сделал, – сказал Придон кровожадно. – А Блестку взял с собой?
Ютланд взглянул на брата с неловкостью и покачал головой.
– Нет, у него был твой пример… Он вернул ее в Арсу и сказал, что не хочет, чтобы выходила за него замуж из благодарности. И улетел на своем драконе…
– Горд, как артанин, – сказал Придон уязвленно. – А потом?
– Потом однажды явился просто как влюбленный в нее человек, на простом коне и без тцарской стражи. Я Блестку отрывал от своего сердца, у меня и сейчас там рана, но я отдал ее Иггельду, потому что она очень хотела оказаться в его руках. Она сразу же бросилась ему на шею.
Придон пробормотал:
– Осторожный куяв… Это я решил, что захвачу силой, а потом любовь все поборет и сгладит… Он поступил умнее… но разве ум не молчит, когда говорит любовь?.. Ладно, зачем тебе Темный Бог?.. Ах да, уже ответил. У тебя никого не осталось, теперь вот…
Ютланд повесил голову.
– Придон, – в голосе прозвучало отчаяние, – я должен быть кому-то нужен!.. Или хотя бы узнать, что не нужен. Артане меня сторонятся, остальной мир холодный, как лед на вершинах гор… Если я его сын, то знает ли он обо мне? Или после того случая, когда он под покровом ночи ворвался в усыпальницу, он забыл даже о Порее Солнцерукой?
Придон слушал рассеянно, нагнулся и подобрал крохотный нож со сточенным лезвием, от которого осталась одна рукоять. Взгляд его стал отсутствующим.
Ютланд окинул взглядом стену. Вершина уходит в темноту, где, видимо, соединяется со сводом. Обойти Придон ее не может, Итания тоже вечно обречена биться о нее с той стороны. Обоим скоблить тупыми ножиками придется целую вечность…
Придон покачал головой, когда Ютланд взял дубину и подошел к стене.
– Брат, – сказал он невесело, – сила смертных в этом мире меньше, чем ветер от крыла комара. Ты не сможешь даже поцарапать. Хотя я узнаю дубинку деда Рокоша.
– Постараюсь хотя бы оставить отметину, – ответил Ютланд угрюмо.
Он замахнулся и ударил. В том месте, куда дубина попала, не осталось, как и сказал Придон, даже царапины. Ютланд сцепил зубы, ударил сильнее. Снова поверхность осталась зеркальной, наконец он нанес удар изо всех сил, но стена даже не дрогнула, такая же черная, монолитная и неподвижная, как осенняя ночь.
– Ютлан, – грустно сказал Придон, – Ютлан, опомнись…
Ютланд молчал и яростно бил в стену, уже и сам чувствуя тщетность попыток, но стыдно отступить, да и жгучая жалость к брату, жажда помочь, тот же так часто его защищал в детстве, помогал, укрывал, а теперь он не может вернуть хотя бы часть долга…
Ярость поднималась медленно, он все надеялся, что остановится, или же он раньше опустит дубину, однако она вдруг пошла вверх скачком, красная пелена закрыла взор, он услышал свой звериный крик, чувствовал, как неимоверная сила хлынула в тело, камень вдруг затрещал, разлетелся острыми осколками, что поранили ему грудь, затем все разом исчезло, дубинка выпала из ослабевших пальцев, он тряхнул головой, смахивая кровавую пелену.
В стене зияет огромная дыра – всадник проедет на коне. Придон, оскальзываясь на мелких камешках под ногами, как на только что выловленной рыбе, с хриплым воем прыгнул вперед головой. Мелькнули и пропали ноги, на той стороне раздался потрясенный женский вскрик.
Ютланд торопливо посмотрел по сторонам, оглядел себя в изорванной одежде, свои израненные руки. В темноте свода гневно перекатываются тяжелые раскаты, багровые сполохи пробегают по темному камню, словно на них плеснуло кровью.
Он шагнул через пролом, Итания и Придон застыли, сцепившись в таком отчаянном объятии, что пойдет кровь, если его разорвать. Итания прижалась к нему всем телом, обхватила обеими руками, Ютланд молча охнул и стиснул челюсти. Нежные руки принцессы в кровавых царапинах, а истертые о камень пальцы стали втрое короче, с них все еще течет кровь.
Они все еще не выпускали друг друга из объятий, оба молчат, но Ютланд увидел, как кровь на их свежих ранах сворачивается коричневыми шариками, кровоподтеки исчезают, раны затягиваются, а вокруг обоих возникает слабое призрачное сияние.
Он отступил и молча смотрел, как сияние превратилось в мощный столб света. Оба поднимаются в нем, прижавшись друг к другу, все еще ничего не замечая, не видя, не слыша.
– Наконец-то… – проговорил кто-то, Ютланд оглянулся и понял, что произнес он сам. – Ага…
Сзади послышались шаги, Аксиал подошел притихший, поглядывает искоса, во взгляде великое почтение.
– Как, – спросил он потрясенным шепотом, – как ты это сделал?
Ютланд ответил угрюмо:
– Знать бы… Я был в бешенстве, не видел? Я в такое время сам себя не помню.
– Да, видел, – ответил Аксиал так же осторожно, – смотреть было страшно. Честно, меня мороз пробрал до пяток, когда ты на стену кинулся! Мне показалось, что…
Он умолк, покрутил головой. Ютланд перевел дыхание, осмотрел дубину, видны старые царапины, однако новых не прибавилось.
– Пойдем, – сказал он тяжелым голосом. – Или укажи, в какую сторону топать.
– К Патуте?
– Да.
Аксиал тяжело вздохнул.
– Я хороший воин, а значит – немножко сумасшедший. А то и дурак. Так что пойдем. Примерно знаю дорогу.
Глава 16
Земля впереди с треском раскололась, выметнулась целая стена огня. Аксиал попятился, видя внизу реку раскаленной магмы, а Ютланд, напротив, вскинул голову, провожая взглядом высокий столб огня.
Пламя не достигло свода, однако на долгое мгновение высветило в вышине огромного черного дракона. Раскинув крылья, он парит почти неподвижно, только слегка двигает ими, крупная голова на толстой шее свесилась вниз, словно всматривается в двигающиеся внизу фигурки очень пристально.
Аксиал перехватил взгляд Ютланда, покачал головой.
– Кого-то ждет…
– Дракон?
– Да, – подтвердил Аксиал с сочувствием. – В той стороне Главные врата. Как только кто-то проходит через них, дракон сразу же снижается, всматривается, но затем с горестным криком взлетает еще выше. Говорят, кого-то ждет.
Ютланд вздохнул.
– Наверное, я очень злой. Мне собак и кошек больше жалко, чем людей. И дракона того жалко.
– Звери ни в чем не виноваты, – согласился Аксиал. – А человек виноват во всем. Потому его убивать можно и нужно.
– Что мы постоянно и делаем, – ответил Ютланд.
– Но странно то, – сказал Аксиал, – что хотя люди постоянно убивают друг друга, их все-таки становится все больше. А вот дивы друг с другом не воюют…
