Он медленно повернул голову на звук моего голоса, и мне показалось, что его кожа слегка изменила цвет — стала почти творожной, а зеленый глаз запал глубже в потемневшую впадину.
— Все ОК, сестренка Кэт, — сказал он. — Просто нам надо идти.
— А что передать мастеру Генри? — удивилась малышка Джоди.
— Скажите, что я очень спешил и у меня не было времени ждать.
Он резко повернул мое кресло и покатил к выходу — немного быстрее, чем мне было комфортно.
— Зак, почему мы уходим?
Я не видела его лица, но одного мгновения было достаточно. И его обычный голос меня больше не обманывал.
— Я передумал. Это была ошибка.
— То есть как? Пять минут назад не было, а сейчас вдруг стало ошибкой? Что такое сателлит, Зак? Да притормози ты!
Я была бы почти рада, если бы он сказал сейчас «заткнись» или назвал одним из своих любимых слов или послал куда-нибудь далеко, чтобы можно было поругаться и сбросить напряжение. Но он не говорил больше ни слова, пока мы не выехали за угол от здания и не остановились у какого-то бара. Минуту Зак раздумывал, а потом затащил меня внутрь.
Я кое-что знала о вампирах, хотя Джейсон, как было сказано, и не придавал особого значения теории. Они пьют спиртное, но реагируют на это по-разному, в зависимости от индивидуальных особенностей организма. Кто-то мог безнаказанно лакать ангостуру, а кто-то — и политуру. Я знала, что если заставить вампира выпить сока с мякотью, то он будет блевать до самого утра, а стакан молока может уложить его в кому на неделю. И как бы забавно ни звучало «заставить вампира», это правда. Чистые напитки шли на любителя, но что касается коктейлей — это уже могло стать проблемой. Поэтому я спросила:
— Может, тебе не надо столько этого пить? Давай я закажу тебе джин.
Он на меня даже не посмотрел. У него все еще было это лицо, которое я не понимала — застывшее и одновременно напряженное, будто тронь его — и будет взрыв. К этому примешивалось впечатление, что он о чем-то думает, так интенсивно, что мозг периодически отключается от перегрева. Хотела бы я знать, что за ситуацию он пытается переварить. Или нет, вру. Не хотела бы.
В тот самый момент, когда я подумала «не хотела бы», Зак сказал, не поднимая головы:
— Он всегда говорил, что ему никто не нужен. Надолго.
Я сообразила, что он — это Демон. Но на том и все.
— Поверить не могу, что теперь у него есть…
Он замолк на полуслове, все еще обращаясь к барной стойке, и я вдруг занервничала. Моя интуиция подсказывала, что я в опасности, но пока ее не было видно, я в нее не верила.
— И что? — спросила я осторожно.
— У него теперь есть сателлит, — повторил Зак и опрокинул в себя третий коктейль.
Он выговорил это слово как отравленное. Голос у него был вроде бы нормальный, только нормальность эта казалась чересчур.
— У него, — повторил он. — Есть. Мать-его. Сателлит. И ты. Не представляешь. Как это. Мать-его. Надолго.
— Зак, я не совсем пони…
Это не заставило себя долго ждать. Внезапно он вздрогнул, и его как ветром сдуло — но если он думал, что спрячется от меня в мужском туалете, то сильно ошибался. Если уж на то пошло, в баре я чувствовала себя гораздо хуже, чем здесь. Здесь-то вампиров не встретишь, разве что с нашей проблемой.
Когда я вошла, три «отвертки» выливались из него в раковину, окрасив ее в кровавый цвет. Зака еще пару раз передернуло от спазмов, и он подставил голову под кран.
— Ты в порядке? — спросила я почти шепотом.
Он только покачал головой — брызги полетели в стороны.
— А что, похоже?
— Я же говорила, не стоило…
— Это легко было пережить, — сказал он вдруг, вцепившись пальцами в раковину и не поднимая головы, — я же знал, что ему никто не нужен. На самом деле. Никто из его детей. И я.
— Тише, — я стала рядом с ним. — Успокойся. Все нормально.
Как много, оказывается, я знаю бесполезных слов.
Мы отражались в этом безупречно чистом зеркале при этом стерильном галогеновом свете как призраки. И лишь сейчас я заметила, до чего мы похожи, по-настоящему похожи.
— А теперь он завел себе этого прилизанного яппи… А говорил, что никогда не связывается с людьми! И тем более! Никогда! Не заведет…
Зак оборвал сам себя и внезапно… ткнулся лбом мне в плечо.
— Я так устал, Кэт, — прошептал он. — Так устал. Так устал…
Тут я и обмерла, будто в лицо мне прицелились из крупнокалиберной пушки. И в этот чудесный момент поняла, что никогда еще не была ближе к смерти, чем сейчас.
Я не скажу, что никогда не боялась и не чувствовала себя в опасности. Но в Семерке Лучших мы будто находились под массовым гипнозом, чувствовали себя всесильными и неуязвимыми, забывая, что показываем превосходство, исключительно когда противник спит. Мне нравилась тяжесть оружия в руках, даже боль от отдачи, и кровавые брызги в лицо, и вспышка от Сэмова фотоаппарата… и улыбка Джейсона, и его рука на плече, и слова: «Китти, ты молодец». И в тот раз, когда мы нарушили комендантский час и напали на ту парочку кровопийц в темном дворе, мне казалось, что больше страха быть просто не может… Ее горящие глаза, волосы, взметнувшиеся вокруг головы, приклад, вламывающийся мне в грудь… я была уверена, что это и есть смерть. Только потом, когда все закончилось, я много думала об этом, и тот страх стал превращаться во что-то другое. И это что-то было завистью.
В ее глазах горела ненависть за то, что мы причинили боль ее возлюбленному. Она была готова спасти его даже ценой своей жизни, и я позавидовала им обоим. Именно тогда я поняла, что Джейсон никогда ни на кого не посмотрит так из-за меня. Он никогда меня так не полюбит. А мне так хотелось, чтобы кто-то… ну просто МОГ сделать это ради меня, вот так броситься на дуло ружья, несмотря на то, что серебряная пуля пролетает сквозь твое тело, оставляя зияющую рану. Мне так хотелось.
И впервые с того времени я почувствовала настоящий, реальный страх за свою жизнь. Наверное, мы с Заком и впрямь родня, раз я понимала его так хорошо. Зак был крут в глазах своих и общества, он привык, что способен разрулить любую ситуацию, и НИКОГДА не развешивал соплей перед публикой. И когда протрезвеет, он не простит мне ни свою слабость, ни то, что его потянуло пообсуждать со мной его проблемы, ничего из того, в чем я вообще не виновата. Его развезло на жалкую секунду, а я заплачу за это в полной мере. Тогда, у холодильника, мне повезло, но сейчас выкрутиться будет не так просто.
— Знаешь что! — сказала я решительно, хотя голос так и звенел от страха. И Зак без сомнений заметил бы это, если бы не был так занят рефлексиями. — Мне надоело, что ты все время надо мной издеваешься! Таскаешь по всяким своим друзьям, а потом напиваешься и строишь из себя! И вообще я хочу домой, здесь накурено, и меня тошнит!
Я демонстративно вышла и села в коляску, которую оставила у двери. Помедлив, он вышел за мной —
