следующей картине, и я чуть не заорала. Нет, вру. Я что-то пискнула, и это вряд ли сошло бы за возглас восхищения.
— Вам нехорошо? — спросил Майк обеспокоенно.
— Все в порядке, — ответила я наконец, потому что сердцебиение постепенно стало приходить в норму. Как же я рада, что не встала из этого кресла… — Правда, все хорошо. Просто так много впечатлений на сегодня.
— Забавно слышать от Одной-из-Семи, — Майк был явно рад, что я не собираюсь умереть на его руках, и я не строила иллюзий, что дело в человеколюбии. — Вы их знаете?
Я не ответила. В конце концов, я не обязана отвечать. А на картине были двое — парень и девушка, невероятной, редкой красоты и похожие, будто брат и сестра. Он был чуть позади, держал руку на ее плече, но это был жест не защищающий, а скорее успокаивающий. А у нее были роскошные волосы, и то, как они взметаются на ветру, не смог бы передать ни художник, ни фотограф.
…Я закрыла глаза и без усилий вспомнила, как они взметнулись, как она оскалилась мне в лицо и заорала, когда схватилась за дуло и вбила мне в грудь приклад моего же ружья. Ружья, которое стреляло в нее серебром и не промахивалось. Она врезалась в мои сны, как серебряные пули в ее плоть, вломилась, как приклад в мои ребра. Это была она.
— …Лета, — словно издалека услышала я голос Майка Нормана.
— А?..
— Они сами выбрали себе эти имена — Стикс и Лета. Однажды подарили зрителям и руководству «Колизея» незабываемый бой, за что и увековечены. Хотя, строго говоря, они были
Я захлопнула рот, что немного отвлекло меня от прошлых ночных кошмаров, но грозило обернуться новыми, и похлеще. Это? Дети Демона?! О Господи.
Что мы сделали?.. Что Джейсон сделал?..
Что я сделала?..
Я что, значит? Я стреляла в детей
— Они… все еще живы? — спросила я почти шепотом, — …оба?
— Вашими молитвами, — ответил Майк, и у меня отлегло от сердца. Надо же. Раньше я просто грезила пролить кровь кого-то из них, а теперь воздаю хвалы, что никто из детей Демона не пострадал от моей руки, да и от руки любого из Семи. Думаю, Демон вряд ли стал бы разбираться. И тут до меня дошло, что, шантажируя меня, Зак имел в виду именно это. Не то, что сдаст меня властям за инцидент годовалой давности, а то, что расскажет кому-то куда страшнее всего убойного отдела нашего города. И он был прав. Суд и тюрьма тут даже не попадают.
— Думаю, вам не довелось увидеть тот бой?
Майк посмотрел на меня, и на мгновение я снова увидела в его глазах то самое — «как отпраздновать — то ли напиться, то ли утопиться?»
— Вы правы, но не скажу, что я огорчен этим. Мне не очень по душе кровопролития.
Хм, а Монтерросу он сказал другое… «Тогда что ты забыл в такой компании?» — хотела спросить я, а заодно поинтересоваться, что за зверь сателлит, раз мы уже так законтачили… но тут произошел облом. Или наоборот — смотря как воспринимать.
У лестничных перил стоял Зак — как же быстро летит время.
— Нам пора, сестренка Кэт. Теперь по-настоящему пора.
Он все еще был бледноватым до черноты под глазами, и по его лицу все еще нельзя было прочитать ничегошеньки. Зато по лицу Майка Нормана — пожалуйста. Он почти сравнялся с Заком по бледности, и я поняла, что нисколько мы не законтачили, и контакт наш прервался в тот самый момент, когда завершилась его миссия гида в зале славы и приказ Демона по этому поводу. Он уже не обязан быть милым и знал это.
— Вы закончили? — произнес он так, что можно было заморозить небольшое озеро одним дыханием.
— Ой… Да на тебе лица нет, — сказал Зак язвительно. — Демон что, забывает вытаскивать иголки у тебя из-под ногтей?
— Ты ни черта не знаешь, — голос Майка продолжал быть чеканным и звенящим от презрения и, пожалуй, усталости.
— На самом деле я узнал все, что хотел.
Зак аккуратно подобрал мою коляску и покатил мимо Майка к лестнице, но потом вдруг остановился. Повернулся. И сказал:
— Он тебя ждет.
— Что?.. — переспросил Майк, будто и вправду не расслышал. Тогда Зак вдруг оставил меня и подошел к нему — недостаточно быстро, чтобы напугать, но и не так медленно, чтобы позволить осмыслить ситуацию. Я оглянулась, не веря своим глазам. А Зак положил руки ему на плечи и заглянул в глаза — не резко, так мирно, почти ласково, совсем не него не похоже.
— Не изводись так,
Майк молчал, и я не понимала, почему он молчит и позволяет Заку стоять, как он стоит, и говорить, что он говорит. Хотя нет, я понимала. Я сама хотела бы его выслушать.
А еще я поняла, что
— Дело не в том, что ты красавец, — все дети Демона красавцы и умницы, и это не делает тебя особенным. Вернее, не ЭТО делает тебя особенным. Но у тебя есть шанс, который никому из нас недоступен, никому из его детей, теперешних и будущих, сколько бы их ни было. Сказать, что делает тебя особенным?
Майк молчал, тогда Зак наклонился к его уху и что-то шепнул — пару коротких слов не больше. Их расслышать мне не удалось. Потом он просто вернулся. Не оборачиваясь и не позволяя обернуться мне.
— Что ты ему сказал? — спросила я, но он не собирался со мной разговаривать. Он не собирался разговаривать вообще до самого дома. И в доме тоже. И в «Кровосток» он не пошел, из чего я сделала вывод, что Демон угощал его чем-то питательнее пива. А может, у него не было сил. Он просто сидел на кухне несколько часов, почти до рассвета, и я туда не заходила, пока он сам меня не позвал.
Когда я вошла, то едва не вскрикнула от неожиданности — вся кухня была в окурках и в крови, ее цепочка тянулась по линолеуму в ванную.
— Ты в порядке?
— Да, — глухо раздалось оттуда. — Просто кровь из носа. Дай мне чего-нибудь надеть, а?
Я покопалась в шкафу и нашла черную майку, не сильно унисекс. Однако Заку она шла гораздо больше, чем мне. Он вышел, вытирая лицо полотенцем, будто побывавшим в операционной, и бросил его, чтобы протереть и пол. Ногой. Я ничего не сказала, мне уже было все равно.
— Это было так тупо, — сказал Зак, закончив «уборку» и протягивая мне бутылку с джином. — Поверить, что у Демона по-настоящему может быть сателлит. Сейчас это кажется даже еще тупее.
Я взяла бутылку и сделала вид, что пью. Но ему, похоже, было все равно, пью я или притворяюсь.
