Вдвоем с Жорой под заунывные Верины причитания мы отодвинули шкаф. С него что-то упало. Я подняла упавший предмет и увидела, что это часы. Я взяла их в руки. Часы были очень красивые, выполненные в стиле ампир. Мне показалось, что они сделаны из золота. По бокам были вылеплены две обнаженные нимфы. Я покрутила часы в руках и поставила на стол.
За шкафом открылась небольшая потайная дверка.
– Вот это да! – присвистнул Жора, смерив Веру победным взглядом. – Ну что, сирота?
– Знать ничего не знаю, ведать ничего не ведаю, как стоял этот шкаф окаянный, так и стоит! Да что ж это делается, прости Господи! – заголосила она.
Жора открыл дверь, и мы прошли в маленький чулан. Он был пуст. Ну, не совсем, конечно, пуст – в углу стояла деревянная лавка. Больше никакой мебели не было. Ничего. И никого.
Чуланчик был совсем почти темным. В нем пахло сыростью. Жоре надоело вглядываться в эту затхлую темень, и он закрыл дверь. Потом задумчиво посмотрел на нас.
– А шкаф кто назад будет ставить? – злорадно спросила Вера.
– Сама поставишь, не надорвешься, – буркнул Жора и, обратившись ко мне и к Коле, сказал:
– Пошли! -
– Я на вас жаловаться буду, христопродавцы! – прошипела вслед Вера, захлопывая дверь.
В машине мы все сперва молчали. Я посмотрела на Кольку. Он был как-то странно задумчив. Я не обратила на это особого внимания, а зря. А может, как раз не зря?
– И все-таки что-то она скрывает! – не выдержал Жора. – Точно вам говорю!
– Да я и сама так думаю, Жор, – вздохнула я. – Но как ее на чистую воду вывести?
– Ладно, подумаем. Может, слежку организуем.
Дома Коля был умненьким-благоразумненьким, послушным и скромным мальчиком, что меня приятно удивило. И даже слегка встревожило. Но я подумала, что он просто устал.
Спать Коля засобирался что-то уж слишком рано: в девять часов.
– Спокойной ночи, Полина, – сказал он очень вежливо.
Я с удивлением обнаружила, что мальчик уже сходил в ванную, умылся на ночь и даже почистил зубы, и теперь стоял передо мной, одетый в голубую пижамку.
– Спокойной ночи, – озадаченно сказала я и пошла в кухню допивать кофе. Спать мне совершенно не хотелось, но после того, как я выпила кофе, что-то стала клевать носом. Глаза просто слипались, веки наливались тяжестью… Я бросила книжку, которую собиралась почитать перед сном, и завалилась на диван. Сон тут же одолел меня.
Он был тяжелым и крепким. Снилось мне что-то невообразимое: страшная, растрепанная старуха, одетая в лохмотья. Она брызгала слюной и, тыча в меня костлявым пальцем, орала:
– Все на смертном огне сгорите, богохульники! Грешница, грешница, ждут тебя муки адовы!
А я сидела закованная в наручники перед ней. Наоравшись, старуха зажгла костер и стала плясать вокруг него с жуткими взвизгиваниями и подвываниями. У меня закружилась голова. Старуха подскочила ко мне и принялась толкать в костер. Я дико вскрикнула и принялась отбиваться ногами. Но старуха была необычайно сильна. Она не обращала внимания на мои удары и продолжала тянуть в огонь. Я почувствовала обжигающее дыхание огня на своих руках волосыначали трещать, я теряла сознание. А старуха что-то орала мне в ухо и колотила по плечу.
– Полина! Полина! – разобрала я и… проснулась!
Передо мной стоял Коля с вытаращенными глазенками. Он тряс меня за плечо и пытался что-то сказать.
– Полина… Там… Там… Старуха! – выговорил он.
– Где? – вскакивая с постели, закричала я.
Я подумала, что таинственная ведьма пробралась в мой дом и хочет нас убить.
– Там… В доме в том!
– В каком доме?
– Где баба эта живет, в платок замотанная!
– Господи! – прижала я его к груди, решив, что Колю тоже одолели ночные кошмары. – Да с чего ты это взял? Коля, тебе просто привиделось! Успокойся и ложись спать. Валерьяночки тебе накапать? хочешь, ложись со мной в комнате, если тебе страшно?
– Нет, нет, – продолжал мотать головой Коля, трясясь всем телом. – Я ее видел, только что!
– Кого видел? Коля, да ты не заболел ли?
Но лоб у мальчишки был холодным.
– Полина, я там был только что! – признался мальчик, глядя на меня во все перепуганные глазенки.
– Что? – меня подбросило. – Как это был?
– Ты только не ругайся, – виновато произнес Коля. – Я пошел туда ночью, а тебе снотворного в кофе подсыпал…
– Но… Но зачем?
– Я хотел… Я хотел часы взять, – мальчик поднял на меня глаза.
– А зачем они тебе?
– Я думал… Я думал, они золотые!
Я просто не знала, что делать. Конечно, чертова мальчишку следовало немилосердно высечь. Но мне было его жаль. Он был просто пропитан страхом. И потом, его следовало допросить как надо. Что-то крылось в этой истории ужасное.
– Так, подожди. Давай по порядку, – изо всех сил стараясь не спятить, сказала я.
– Я пошел туда ночью, – принялся рассказывать Колька. – Запомнил дорогу и пошел. Я думал, что смогу свистнуть часы, пока баба спит. Вера то есть. В окошко я влез – мухи не спугнул. Взял часы и назад. А тут… Поднимаю голову – батюшки! Старуха выходит! Та самая, что меня в лес утащила. Я с перепугу часы выронил – и в окошко! Как припустился бежать – только здесь и дух перевел!
– И ты что, оставил меня с открытой дверью здесь? – я еле сдерживала гнев.
Колька молча кивнул и быстро заговорил снова:
– Полина, самое главное, мы теперь знаем, что она там! Нужно ехать и забирать ее!
– Куда ехать? С кем? Что, мы с тобой вдвоем поедем?
– Так ты своему Жоре позвони!
– Жора меня скоро убьет, – вздохнула я, взглянув на часы: была половина третьего ночи.
Но к телефону все же пошла. На звонки никто не отвечал. Жоры не было. Или он спал так крепко? Шляется поди где-нибудь, кобель проклятый!
– Полина, поехали сами! – теребил меня Колька. – Нельзя время терять, она сдернуть может.
– Ну, ты уж точно не поедешь, – решительно ответила и я принялась набирать номер Ольги. Уж она-то точно дома.
Ольга отозвалась только после восемнадцатого гудка, как раз в ту минуту, когда я израсходовала весь запас ненормативной лексики.
– Алло! – послышался сонный голос, а затем долгий зевок. – И еще раз:
– Алло!
– Оля, это я, – стараясь говорить как можно спокойнее и приветливее, сказала я.
– Ты что, ошалела? – тут же проснувшись, закричала Ольга.
Если бы ее разбудил кто-нибудь другой, она и слова бы не сказала. И помчалась бы среди ночи на помощь постороннему человеку. А на родную сестру можно орать сколько влезет!
– Хватит! – сдержанно ответила я. – Прекрати орать и собирайся. Я сейчас за тобой приеду.
– Это еще зачем? – недовольно проговорила сестра.
– За тем, что надо, мать твою! – проорала я и со злостью швырнула трубку.
Колька сидел рядом и обиженно сопел носом.
– Я все равно не останусь, – заканючил он, едва я повесила трубку.
– Останешься, – сквозь зубы ответила я, доставая из шкафа одежду и направляясь в ванную.
Когда я вышла оттуда, Колька увязался за мной.
– Куда? – повернулась я к нему. – Сказано тебе – оставайся дома!
– Но ведь только я могу узнать эту старуху! – тонко закричал мальчишка. – И вообще… Мне тут страшно
