...Вот так я побывал в Липецке.
До свидания.
Волшебная шкатулка
похуистика
Не вошедший в книгу Д.Карнеги 'Как перестать беспокоиться и начать жить' отрывок
Вот что случилось с Томом Б. Смитом из Огайо. Он сам рассказал мне следующую историю.
'Раньше я все время беспокоился. Что мост, по которому я еду, разрушится, что пароход мой утонет, что умрет моя любимая тетя. Но более всего я беспокоился о делах фирмы. Я постоянно волновался, не просрочили ли мы сроки платежей, я боялся вылететь с работы и ужасался - что мне скажет моя жена, когда я приду домой и заявлю ей, что меня уволили. Неся документы на подпись шефу, я переживал, что он заметит какую-нибудь ошибку или просчет. Я всего боялся. Поэтому не удивительно, что я нажил себе язву.
Как я излечился от своего беспокойства? Однажды я так опасался допустить ошибку в отчете, что действительно допустил ее - поставил не там запятую. Шеф это заметил, обратил мое внимание, достал ручку и исправил ошибку. Мне чуть не стало плохо, я побледнел и покачнулся, меня прошиб пот, и я обмочился. Глаза мои стали закатываться под лоб. Шеф понял мое состояние и сказал:
- Знаете, Смит, я давно заметил, что вы излишне беспокойны. Вы один беспокоитесь за всю фирму. Если бы я столько бес-покоился, у меня не осталось бы времени наказывать сотрудников за их ошибки. Когда я был молод, я тоже много беспокоился, но однажды я вдруг увидел некую штуку и понял, что все суета и ничто в мире не стоит моего беспокойства. Все в мире - эта вещь, и эта вещь - все в мире. Я совершенно перестал беспокоиться и преуспел: у меня теперь деньги, своя фирма и много бестолковых сотрудников. Вот возьмите.
Шеф протянул мне запечатанную в полиэтилен коробочку.
- Вскройте дома и все поймете. Здесь - ваше беспокойство, то, чего оно стоит. Считайте, что я забираю у вас ваше беспокойство в обмен на равноценную вещь. Это, - он ткнул пальцем вкоробочку, - то, во что превратилась ваша жизнь из-за постоянного беспокойства, то, чего она стоит реально. Это, в сущности, вы, Смит, с вашим беспокойством. Вы и ваша семейная жизнь, превращенная беспокойством в это вот самое. Это сокровища вашей бессмертной души, то, на что вы их променяли. Здесь -остатки вашего здоровья, то, чего они теперь стоят. Ваше будущее, ваше жалованье и все, что вы можете на него купить.
Здесь вся ваша жизнь, Смит, как в кощеевой игле. А игла в яйце - то есть в коробочке. В сущности, если философски, это и моя жизнь тоже. И вообще все на свете... Вы любите сыр? -ѕвдруг спросил шеф.
- Да, - сказал я.
- Он там. А виски пьете?
- Пью.
- Тоже там. И вино. И я там. Но более всего вы, а не я, поскольку не понимаете этого. И поскольку я все же начальник. Короче, сегодня я отпускаю вас пораньше, ступайте домой, вскройте коробку и подумайте. Там вы как в зеркале увидите свое лицо.
Я приехал домой, заперся в кабинете и вскрыл коробку. С тех пор я больше ни о чем не беспокоюсь, а при встрече с шефом улыбаюсь и хлопаю его по плечу'.
Так закончил свой рассказ Том Б. Смит из Огайо. Ныне он известный предприниматель, владелец фирмы по производству шкатулок с сюрпризом. Вот если бы все люди смогли хоть раз в жизни увидеть то, что увидел Смит! Впрочем, у вас еще есть шанс... Я думаю, вы уже догадались о том, что видел в коробочке Смит. Нет? Тогда послушайте самого Смита:
- Там было самое обыкновенное вонючее ГОВНО!
Одно мгновение весны
быль
'...без начала, с полуслова
вечный русский разговор'
В тёплый весенний вечер я забежал в редакцию, чтобы взять у приятеля и коллеги Димы Бакова его второй, только что вышедший сборник стихов. Я вообще-то стихи не люблю. Но Бакова люблю: талант. Поэтов-талантов много, но никого я их лично не знаю. Только с Баковым знаком. Поэтому его и читаю исключительно.
Баков был на летучке у главного, обсуждали последний номер журнала, где Баков трудился на прозе. Подождав в приемной, я наконец увидел всю хирург-команду шумно вываливающуюся из операционной главного редактора Мульгина. Отпрепарированный труп последнего номера журнала остался там, в глубине вивисекторской. Я его не видел.
Мы с Баковым, одним из лучших журналистов столицы, пошли в ближайший магазин, где была приобретена бутылка 'Хрен-знает-чего'. И вернулись в редакцию, в его кабинетик, послеремонтно пахнущий краской.
Баков ушел за стаканами, вернулся со стаканами и еще двумя журналистами, один из которых держал в руках бутылку водки. Фамилия этого нежнодержащего была Ногин, ему было 48 лет, он широкоизвестный публицист. А фамилия того, что пришел без водки... не помню. Ну, скажем, Иванов, лет 25-ти, он только что приехал из горячей точки.
И стали пить.
- Ох, блин, а мне, наверное, нельзя, блин, мешать водку с этим говном. Я же после этого ебаться иду к бабе, - сказал Баков.
- Да ты, я смотрю, после каждой нашей пьянки ебаться ходишь. И в прошлый раз и сейчас, - сказал не-важно-кто.
- Да, и теперь иду... вздрогнули... ей 19 лет. И досталась она мне после болезненной дефлорации. И я считаю большим своим достижением, что она у меня на первой же встрече кончила.
- Вот это частая проблема! Вот так, блядь, какой-нибудь козел спортит девку, потом с ней бейся, - сказал Ногин. - Не люблю я таких портачей. Не умеет, а лезет. Хуй им таким нужно отрезать сразу, чтоб баб не портили.
- Да, а я считаю делом чести, чтобы подо мной баба кончила. Это морально приятно. Теперь у меня очередная задача, и не менее трудная - чтоб она кончила одновременно со мной.
- Зачем тебе это надо?
- Затем, что она кончает только на третьем заходе. Я ж уже не мальчик, чтоб каждый раз по три палки швырять. Мне уже не 18 лет, а слава богу, 27.
- Знаешь, бывают бабы с клиторальным, а бывают с вагинальным оргазмом, - сказал я, разливая по очередной.
- Баба сама ответственная за свой оргазм, - вставил Ногин.
- Кстати, - вспомнил я. - У меня на днях прямо с полосы в 'Московском комсомольце' материал слетел. Есть там такая Вислоухина, пизда старая, климаксом попорченная - она сняла. Статья как раз называлась
