дочь выдает себя за вдову человека, которого и в глаза не видела. А потом спокойно смотрел, как она обманывает фиктивного мужа, играя на том, что он потерял память. Нет, такому человеку глупо было доверять.
Увидев, что Антонио собирается уходить, дон Даниэль попробовал удержать его. Он во что бы то ни стало, хотел объяснить, что Ракель любит мужа, что она хочет уехать не потому, что разлюбила, а потому, что потеряла его доверие. Ракель так надеялась, что ждет ребенка. А теперь все видит в черном свете, это так свойственно женщинам. Дон Даниэль уже почти рыдал сам. Неужели ничто не сможет растопить это каменное сердце!
– Значит, она думала, что у нее будет ребенок, – с расстановкой проговорил Антонио, – чтобы связать меня по рукам и ногам?
– Нет, нет, – забормотал дон Даниэль, никак не ожидавший, что его слова будут восприняты так превратно.
Антонио поморщился. Лживый, жалкий старик.
– Будьте искренни хоть раз в жизни! – бросил он в лицо старому Саманьего.
– Вы меня оскорбляете, – выпрямился тот.
Такими их застала Ракель. Увидев жену, Антонио тот час же вышел.
Ракель с удивлением посмотрела вслед мужу и обратилась к отцу:
– Что случилось, папа?
Отец рассказал ей, что Антонио посмел назвать его лжецом. Ракель рассвирепела. Этот человек, такой самоуверенный, такой умный – просто идиот, неспособный ничего понять. Разумеется, они уедут в Гвадалахару, но прежде она скажет ему все, что о нем думает. Хватит жить в постоянном страхе и чувствовать себя кругом виноватой. Он за все заплатит. Ракель в сердцах швырнула на стол газету, которую ей только что дал Рамон и быстрыми шагами вышла из бунгало, хлопнув дверью.
Пабло принес в контору запись разговора. Итак, за первую половину дня попался только один человек, точнее, одна женщина. Был, правда, еще один звонок, но звонивший промолчал и повесил трубку. Пабло вставил привезенную бобину в магнитофон, и скоро они с Антонио Услышали запись разговора. Голос казался очень знакомым, где-то Антонио его слышал. Он задумался, стараясь припомнить всех женщин с похожим голосом. Карла. Пожалуй, это она. Но, к сожалению, магнитофон все-таки сильно искажает тембр голоса. Антонио попросил Пабло Поставить запись еще раз. И в этот момент на пороге кабинета появилась разгневанная Ракель.
Она не вошла, а как показалось Антонио, как фурия ворвалась, восклицая:
– Мне нужно поговорить с тобой!
Антонио, едва сдерживая гнев, попросил Пабло выйти, а затем, когда они остались одни, ледяным голосом сказал жене:
– Я не выгнал тебя только, чтобы не ставить в неловкое положение перед служащим, но предупреждаю…
Ракель не дала ему договорить. Этот человек еще смеет ее о чем-то предупреждать! Да ей плевать на его предупреждения, как и на то, что подумает служащий. Ракель решила, наконец, сказать все, что накипело в ее душе – что он самовлюбленный тип, полагающий, что все на свете должны преклоняться перед ним. Он считает, что она осталась с ним из-за денег. Видно, у него нет других достоинств, чтобы привлечь женщину, И он еще посмел думать о ней все самое худшее, оскорблять отца и всю семью, говорить, что ребенок был ей нужен только для того, чтобы связать его по рукам и ногам!
– А разве это не так? – холодно спросил ее Антонио. – Разве не этого ты хотела сегодня ночью?
– Если ты так думаешь, – с горькой иронией ответила Ракель, – то ты не мужчина.
Это была первая открытая ссора между Антонио и его женой.
Ракель больше не желала терпеть унижений и жить в вечном страхе. Теперь, лучше познакомившись с людьми, окружавшими ее мужа, она поняла, что отличается от них не только своей бедностью, но и тем, что не умеет по-настоящему лгать и притворяться. Она не какая-нибуд! Маура – вот кто, действительно, лжив и корыстен. Не Антонио может думать, что хочет. Ей ничего от него не нужно – ни денег, ни фамилии.
– Просто ты никогда не любила меня, – смотря на жену холодными от скрытой ярости глазами, сказал Антонио.
– А ты? – бросила ему Ракель, и у нее вырвалось: – Ты становишься мне неприятен.
Она повернулась и вышла из кабинета.
– Ты мне тоже! – услышала она за своей спиной. – Ты мне надоела!
Это был конец. Конец всех их отношений, любви, надежд. Ракель выбежала из комнаты и на вопрос шофера: «Домой?», отрицательно покачала головой: «Нет», и попросила Марселино довезти ее до центра города.
Они ехали по шумным улицам. Вокруг шли люди, у всех свои дела. Они куда-то спешат, улыбаются, плачут и никому нет дела до чужих несчастий. Ракель вышла и отпустила шофера, сказав, что домой вернется сама. Ей было просто необходимо побыть одной. Она долго бродила по улицам, затем вышла на залитый солнцем пляж. Сняв туфли, она побрела по щиколотку в теплой океанской волне, которая ласково омывала ей ноги.
Солнце, пальмы, лазурные воды располагают к счастью. Ракель невольно вспомнила, как хорошо ей было еще совсем недавно. Вот в такой же солнечный день они с Антонио плыли на яхте. Но теперь это ушло безвозвратно. В ее ушах все время звучал жестокий голос мужа: «Ты мне надоела». Да, любовное приключение закончилось. Скоро она вернется в Гвадалахару, и не будет больше ни этого песка, ни этого моря. Но перед отъездом нужно погасить все моральные долги.
Ракель вышла из полосы прибоя и пошла по горячему песку к набережной. Мужчины оглядывались на одинокую красивую девушку с грустным лицом, которая, сидя на скамейке, надевала туфли. Но Ракель не замечала их взглядов. Она обулась и направилась к клинике доктора Пласенсиа. Там лежал юноша, которого сбила Марта. Навестить его – это одно из тех дел, которые ей хотелось сделать.
У постели Габриэля, как всегда, дежурила Мерседес. Она была счастлива – все складывалось прекрасно – брату сделали операцию, девушку, которая, якобы, его сбила, уже выпустили из тюрьмы, и Чучо, по всей видимости, ничего не сказал сеньору Ломбарде. Мерседес очень удивилась, когда в палату вошла незнакомая красивая девушка, в открытом узком платье. Она подошла к Габриэлю и стала извиняться перед ним. Мерседес сначала подумала, что это виновница аварии, но оказалось, что это ее сестра. Другими словами, жена Антонио Ломбарде. Габриэлю и Мерседес было ужасно неудобно слушать, как эта сеньора извиняется перед ними. Если бы она только знала…
Ракель вышла из клиники и в раздумье остановилась. Куда дальше? Возвращаться домой, точнее, в дом Антонио – ей хотелось меньше всего. Внезапно рядом с ней остановилась машина, из нее выглянул улыбающийся симпатичный юноша, которого Ракель где-то видела, но не Могла узнать сразу.
– Привет! – весело закричал он. – Я Умберто Пласенсиа. Ты приходила к моему отцу?
– Нет, я заходила проведать парня, которого сбила моя сестра, – ответила Ракель.
Удивительное дело, но Ракель обрадовалась этому, почти незнакомому человеку. В Умберто было нечто, что внушало ей доверие. Наверное, это происходило потому, что он не смотрел на нее холодным подозрительным взглядом, как все, кого она встретила в Акапулько. Кроме, пожалуй, Алехандры.
Умберто предложил довезти Ракель домой, но она только покачала головой. Нет, нет, набралась храбрости и, наплевав на все приличия, попросила Умберто сходить с ней в кафе. Молодой человек с готовностью согласился и скоро припарковал машину у уютного кафе.
Умберто был рад помочь Ракель. Он совсем мало знаком с ней, но наслышан – от отца, от Алехандры, от Карлы, и знает, как тяжело ей теперь приходится. Он наклонился к ней: по правде говоря, она попала в настоящий гадюшник. Чего стоит только эта Маура, сестра Карлы.
Ракель слушала молодого человека и чувствовала, что ей очень легко и просто с ним. Как хорошо было бы иметь друга в этом чужом городе. Но только вот, что будет стоять за этой дружбой…
– Не волнуйся, – с улыбкой сказал Умберто. – У меня нет никаких тайных намерений, – и заметив, что Ракель с облегчением вздохнула, продолжал: – Я понимаю. Ты красивая, и, естественно, мужчины ищут твоей дружбы не без задней мысли. Но это не тот случай, не беспокойся.
Да, больше всего на свете, больше денег и дорогих нарядов Ракель был сейчас необходим человек, на которого можно было бы положиться в трудную минуту. И она решила поделиться с ним – рассказать о том,
