Влодзимеж Новак. Окружность головы
Чертов источник бьет из-под земли возле санатория «Борково» — в прошлом «Luisenbad» — в Полчин-Здруе. Источник старый, заброшенный, в глубине зеленоватый — в воде много железа. В январе или начале февраля 1944 года к нему подбежала смеющаяся девочка в красном пальтишке. И стала звать по- немецки свою младшую сестренку посмотреть на чудо: кругом снег и лед, а тут из земли вытекает вода. Алисе в то время было пять лет, Доре — на полтора года меньше. Обе светловолосые, бойко щебетали по- немецки, только
Алиса непонятно почему вместо «nein» говорила «nie» [1], что страшно злило женщин в белых халатах, которые присматривали за детьми. В обширном доме с открытыми террасами и балконами полно было детворы. Внизу жили детишки постарше, на верхнем этаже — груднички. Весной на террасу погреться на солнышке вывозили коляски с младенцами. Их мамы прогуливались по парку. В этом новом Heim’e' сестричкам очень нравилось. Они еще не забыли лагерь для детей в Лодзи — там только и делали, что били и ругали. Ульку Качмарек так долго поливали водой на улице, что она превратилась в ледышку. Спали они на полу, тесно прижавшись друг к другу на грязном матрасе, потому что не могли взобраться на высокие деревянные нары. А здесь — белые кроватки и чистая постель, ночью постоянно горит ночничок над умывальником. Иногда только воспитательница даст по попе, если кто-то описается во сне. В Bad Polzin их привезли из Калиша, где было чуть получше, чем в Лодзи. Когда их навестил дядя Зигмунт, они
ему сказали, что за них волноваться не надо: «дяденька Гитлер очень добрый и присылает им конфетки».
Иногда, правда, Алисе снится большой дом в залитом солнцем саду, светлые волосы мамы. А высокий мужчина с усами это, наверное, папа. Он пьет кофе и слушает музыку по радио. Он, что ли, врач? Алиса не помнит. Она знает только, что теперь они с сестрой — бедные немецкие сиротки и ждут в Heim’e [2]новую мамочку, Mutti, которая заберет их в настоящий дом. Так говорят тетеньки в белых халатах, а они всё знают.
Голова гения
В то время, когда Алиса с Дорой весело болтали у Чертова источника, голова их отца год как уже лежала в банке с формалином. Банка стояла на полке среди других сосудов с польскими головами в немецком Институте судебной медицины в Познани. Какой-то немецкий профессор написал на стекле: «Der Kopf eines inteligenten, polnischen Massenmorders, dr Franz Witaschek», что в дословном переводе означает: голова интеллигентного польского массового убийцы.
Ранним утром 8 января 1943 года доктор Виташек с высоко поднятой головой шел по двору Форта номер семь познаньской Цитадели и пел «У двери я Твоей стою, Господи». Вешали их партиями по девять человек на крюках, торчащих из свода бункера. Так погибли тридцать виташковцев. Вскоре в гестапо из Института судебной медицины поступило письмо с требованием немедленно выслать им голову Виташека. Там хотели исследовать мозг гениального человека.
Семью Виташека Вторая мировая война застала врасплох в пятницу утром. Они с женой позавтракали как обычно под концерт по радио. Девочки еще спали в своей комнате. Полвека спустя Халина Виташек напишет, что они были очень счастливой семьей. Им с Франтишком было по тридцать одному году. Никогда ей не забыть фигуру мужа, «красивую, стройную, как у английского джентльмена». К сентябрю 1939-го у них было три дочери, самой старшей, Мариоле, исполнилось пять лет, а младшенькой, Алодии, полтора года. Четвертую дочку, Дарью, Халина еще носила под сердцем. Она родит ее в октябре. Франтишек был талантливым ученым, ассистентом кафедры лечебной гигиены и кафедры микробиологии в Познаньском университете. Доктором всех медицинских наук, специалистом в области гигиены и здравоохранения. Летом 1939-го он приступил к написанию диссертации. Был также основателем и директором фабрики, первой в Польше начавшей выпускать кетгутовые хирургические нити. Всего в семье было в достатке, была новая вилла с садом в районе, где жили университетские профессора, автомобиль. По хозяйству помогала домработница, детьми занималась нянька.
В сентябре 1939-го Франтишек мобилизован не был: из-за врожденного порока сердца его признали негодным к военной службе. В то, что начнется война, доктор не верил до самого последнего момента. Успокаивал Халину, говоря, что немцы не решатся напасть на Польшу. Первые бомбы упали на Познань, когда его девочки играли в саду. День был на редкость погожий, солнечный.
За два дня до Рождества на виллу к Виташекам зашел немецкий полицейский высокого ранга. Халина была одна с девочками. Гость осмотрел комнаты, в кухне сцапал банку кофе в зернах. Когда увидел себя в зеркале с этой банкой в руках, чуточку смутился и отсыпал немного зерен «для доктора к празднику». Он дал им десять минут на сборы и ключ от холодной комнаты с кухней в доме, что возле Лазарского рынка. В виташковскую виллу вселился доктор Отто Краус, который два года спустя стал распоряжаться в захваченной немцами Риге.
На новом месте Виташек занялся врачебной практикой, хотя врачом, несмотря на медицинское образование, никогда не работал. Теперь он ездил на велосипеде, делал прививки детям и принимал роды. Бедных лечил бесплатно — его стали называть «вторым Марчинковским»[3] . Познаньский историк профессор Эдмунд Серванский написал, что Виташек был «горячим патриотом, благородным человеком с добрым сердцем и кристально чистой душой». О подпольной деятельности Франтишека Халина не знала. Однажды только заметила, что, просматривая немецкую газету, он усмехнулся в усы при виде некролога высокопоставленного немецкого офицера. Муж тогда сказал: «Я солдат, хотя и не на фронте. А этот офицер погиб не от пули на восточном фронте. Он заразился брюшным тифом во время прощального ужина в познаньском ресторане».
Халина немало удивилась, когда Франтишек начал попыхивать трубкой, хотя всегда был противником курения. Она не знала, что это условный знак для товарищей но конспирации. С середины 1940 года Виташек руководил подпольным «Союзом возмездия» в Познани. Несколько тайных лабораторий производило под его присмотром химические вещества, которые выводили из строя моторы, специальные гвозди для пробивания автопокрышек и маленькие термические бомбы, взрывавшиеся с отсрочкой, когда немецкий транспорт уже пару дней был в пути. В подпольную группу Виташека входили ученые, врачи, лаборанты и даже официанты. Последние добавляли в кофе немецким офицерам некий препарат, изобретенный профессором Виташеком. Препарат «сажал» почки, выводил из строя селезенку или вызывал сердечную недостаточность. Трудно выявляемая болезнь приводила к смерти, когда жертва находилась далеко от Познани. Таким способом казнили тайных доносчиков, гестаповцев, немецких офицеров.
В апреле 1942 года гестапо арестовало виташковцев. Доктора взяли прямо в его врачебном кабинете. Как ученому немцы отдавали ему должное и, после страшных пыток, предложили сотрудничество. Своими гениальными открытиями он должен был послужить Третьему рейху. Виташек отверг предложение. Говорят, из Берлина пришло сразу два пакета: в одном был приказ о казни через повешение, во втором — распоряжение отрубить голову. С хваленой немецкой пунктуальностью оба приказа были приведены в исполнение.
Халина не знала о смерти мужа. К тому времени она попала в Освенцим, где ей накололи на руке номер — 394447. Еще в Познани она была подвергнута антропологическим исследованиям. Халина и предположить не могла, что ее светлые волосы, окружность головы, расстояние между глазами и форма носа предопределят судьбу ее детей.
