чушь, то тоже выполнили? Ну, допустим, раздеться донага и бегать под дождем по зоне?
В глазах Гали что-то мелькнуло, и бледно окрашенные губы дрогнули в улыбке.
— Это было бы интереснее, но я не догадалась. В следующий раз сделаем. Только не совсем голыми, а вот так, как сегодня Мышка…
Вокруг восторженно зашумели:
— А что?! Можно! — и захлопали в ладоши.
— Только поторапливайтесь, — выждав, когда немного стихло, сказала Марина, — а то вот-вот снег пойдет. Ну ладно, хватит болтовней заниматься — мне через двадцать минут нужно рапорт писать.
Она подчеркнуто отвернулась от Гали Чайки и спросила рыженькую Лиду:
— Так вы устроили этот ваш «кордебалет» потому, что вынесли решение еще по дороге?
— Да… — неуверенно ответила Лида.
— Хорошо, — озабоченно кивнула Марина, — значит, я так и доложу начальнику. А сейчас давайте приводить барак в порядок. Я не собираюсь из-за вас сидеть в карцере… А раз начальник пообещал, то уж, наверное, посадит.
Она подчеркнуто не замечала Галину Светлову и обращалась лишь к тем, кто стоял рядом с Векшей. Внешне Марина казалась спокойной и уверенной. Голос ее звучал тоже спокойно и уверенно, но в голове беспомощно металось: а что дальше? А если они откажутся убирать помещение? А если они снова начнут свой «кордебалет»? И вдруг мелькнула мысль: «А что бы стал делать на моем месте капитан?» Через секунду Марина почувствовала успокоение и обрела уже не показную, а настоящую уверенность.
Теперь она уже делала и говорила только то, что, как ей казалось, стал бы делать и говорить капитан Белоненко.
— Где у вас веники? А ну-ка, тащи, — она легонько повернула лицом к тамбуру первую попавшуюся девчонку. — А ты давай кружку с водой и побрызгай пол. Лида, скажи, чтобы все подобрали свое барахло, а то выметем за дверь.
— Ишь, ты… — произнесли за ее спиной. — Командует…
— Подожди, она еще в морду даст — закачаешься!
— Хитер начальничек, знал кого над нами поставить!
Марина быстро повернулась к той, что проговорила эти слова.
— Я к вам не напрашивалась! — сердито крикнула она. — Давай придержи язык, а лучше возьми расческу и расчеши волосы. На ведьму похожа!
Стоящие рядом рассмеялись:
— А ты ей сама расчеши — ты ведь бригадир!
— Ладно, займусь потом, — отозвалась Марина. — Приходилось в детдоме и носы утирать, только сначала барак приведем в порядок.
Она незаметно искала глазами Нину Рыбакову и Клаву Смирнову — все-таки с ними можно было бы легче договориться. Рыженькая Векша стояла рядом с ней и, видимо, не решалась подчиниться Марине или отойти в сторону.
— Ты поможешь мне? — в упор спросила ее Марина, и девочка, смутившись, кивнула:
— Помогу.
С верхних нар кто-то подал реплику:
— Векша подмазывается к новому начальству…
Лида стремительно повернулась на голос:
— Эй ты, заткнись! — и, выхватив из рук подошедшей девчонки веник, решительно пошла к дальней стене барака. — Сказано вам — собирайте свое барахло, пока не вымели! — крикнула она на ходу.
— Ох, пацаночки! — раздался за спиной Марины знакомый звонкий голосок. — До чего же перепугалась!
Марина обернулась. Черноглазая Клава, в голубом сарафанчике и серенькой кофточке, давилась от смеха, по-детски охватив ладонями щеки и покачиваясь в такт словам.
— Не помню, как до нар добежала и голову под подушку сунула! Он мне — оденьтесь, а я ничего не понимаю, при чем здесь оденьтесь. Я думала, что он говорит, чтобы я телогрейку одела и шла за ним.
Клава смеялась сама над собой искренне, от души, и Марина, глядя на нее, тоже рассмеялась.
— А я смотрю на тебя и слова сказать не могу, словно язык отнялся, — сказала она. — Ну неужели ты не заметила, что стоишь перед ним, как на пляже?
— Век свободы не видать — не заметила! — быстро ответила Клава. — Мне жарко было, я и не заметила. Ну ладно, однако, надо за дело! Эй, Рыбка, где ты там?
— Я здесь, на верхотуре, доску прилаживаю! Только никак не получается, гвоздь погнулся. Бригадир, давай помоги!
Марина полезла наверх, и через несколько минут им вдвоем удалось посадить доску на место. Когда они спрыгнули вниз, в бараке уборка шла полным ходом. Работали, конечно, не все. Большинство забралось на нары и наблюдало оттуда. Где была Галя Светлова, Марина не видела, хотя это ее очень интересовало: как будет Чайка реагировать на то, что хоть небольшая часть девчонок, а все же послушалась бригадира.
— Эй вы, крошки! — кричала Нина Рыбка, размахивая чьей-то юбкой. — Чья тряпка? Забирайте, а то выкину.
— Бригадир, а бригадир, у нас в баке воды нет. Ты бы сбегала…
— А это верно, что ты боксу училась?
— Ой, девчонки, сбежит она от нас…
Марина решила пока не отвечать на реплики. Она поглядывала на ходики, висевшие на столбе у стола, и мысленно прикидывала, успеет ли она в оставшиеся десять минут написать рапорт и передать его коменданту.
Но вот уборка окончена, и Марина почувствовала облегчение: хоть маленькая, но победа.
— Я пойду, — сказала она, обращаясь ко всем, — а вы ложитесь. Завтра нас в другой барак переведут, там тоже хватит работы. Начальник сказал — дадут тумбочки и отдельные койки. А послезавтра начнем работать.
Пожалуй, сейчас не следовало бы упоминать о работе, потому что немедленно последовала реакция:
— От работы кони дохнут!
— Мы сюда не работать приехали!
Кто-то пропел: «Мы работы не боимся, но работать не хотим».
Раздался смех, кто-то негромко свистнул.
— Какая работа, бригадир? Печенье перебирать?
— Вам уже говорили. Будем вязать варежки для бойцов фронта. А о печенье придется пока забыть. Там люди умирают, а вы здесь цирк устраиваете. И вам не совестно? Или у вас на фронте никого нет?
Ей никто не ответил, и Марина повернулась, чтобы выйти. Тогда чей-то голос из полумрака плохо освещенных нижних нар неуверенно произнес:
— Хорошие варежки сами вяжутся… — Но этот голос был одинок, и никто его не поддержал.
Когда Марина вышла, Галя Чайка приподнялась с верхних нар, где сидела, охватив руками колени и кутаясь в свой платок, выпрямилась, хрустнула сплетенными пальцами и тоскливо сказала:
— Тошно мне здесь… До чего же тошно все это! — и с отвращением пнула ногой подушку.
Глава четвертая
Знакомство продолжается
На длинном, добела выскобленном столе тридцать восемь деревянных, раскрашенных цветами и птицами мисок. Около каждой — такие же яркие, веселые ложки и порции хлеба. Миски дымятся соевым супом — жидким, желтовато-мутного цвета, без единой блестки жира.
В столовой тихо, чисто и пусто. Давно уже позавтракали все бригады и ушли в производственную
