Вторым приземлился Менициус из Порт-Кара, все ещё не способный поверить, что победу буквально вырвали у него из рук.
И тут все одновременно, за исключением, пожалуй, только наиболее приближенных к благородному убару города людей, разразились восторженными криками, ревом, воплями, что есть силы ударяя правым кулаком по левому плечу.
Тарн гордо восседал на финишном насесте, а его наездник Мип с болезненной, мучительной гримасой пытался удержаться в седле.
Затем птица гордо вскинула голову и, окинув ревущие трибуны взглядом все ещё горящих от возбуждения глаз, издала боевой победный крик тарна.
И тут же без сил упала с насеста на землю.
Мы с арбалетчиком опрометью бросились к насесту, слыша у себя за спиной топот сотен ног сорвавшихся с места зрителей.
Я мечом перерезал удерживающие Мипа в седле кожаные ремни безопасности и снял его с мертвой птицы.
Затем я вытащил торчащий у него в спине короткий нож. Нож профессионального убийцы, по рукояти которого, извиваясь, пробегала надпись: «Я искал его. И я его нашел».
Я поднял Мипа на руки. Он открыл глаза.
– Что с тарном? – едва слышно произнес он.
– Зеленый Убар мертв, – ответил я.
Мип закрыл глаза, и между ресниц у него заблестели слезы.
Он протянул слабеющую руку к тарну, и я уложил его рядом с неподвижным телом птицы. Он обнял за шею мертвое, до последнего дыхания остававшееся ему верным существо и прижался лицом к его серовато-желтому клюву. Плечи его сотрясались от рыданий. Мы отошли в сторону.
Через некоторое время не отходящий от меня ни на шаг арбалетчик заговорил с Мипом.
– Это была настоящая победа, – сказал он.
Мип только плакал.
– Зеленый Убар, – бормотал он. – Зеленый Убар.
– Пошлите за медиком, – крикнул один из стоящих рядом.
Арбалетчик отрицательно покачал головой.
Мип уже лежал мертвым, склонив голову на шею мертвой птицы, которую он привел к их общей последней победе.
– Он правил отлично, – заметил я. – Просто не верится, что он был просто тарноводом.
– Много лет назад, – сказал арбалетчик, – был один наездник на гоночных тарнах. В очередном заезде, пытаясь обойти соперника, он не рассчитал дистанции и был выброшен из седла страшным ударом о верхний край кольца. Затем на него посыпались удары несущихся следом тарнов, и только потом он упал на землю. После этого он ещё выступал один-два раза, не больше. Он начал сомневаться в своем глазомере, чувстве времени. Он стал бояться висящих у него на пути колец и даже самих птиц. Его вера в себя, мастерство, выдержка – все ушло.
Остался только страх, смертельный страх перед скоростью, гонкой, что, в общем, в его ситуации вполне объяснимо. Больше участия в состязаниях он не принимал.
– Это Мип? – спросил я.
– Да, – ответил арбалетчик. – Было бы неплохо, если бы ты понял, какая смелость от него потребовалась на сегодняшнем выступлении.
– Он управлял отлично, – сказал я.
– Да, я видел, – подтвердил стоящий рядом человек из команды стальных. – Он не боялся. В том, как он управлял тарном, не было ни намека на страх. Только уверенность, выдержка и мастерство.
– И гордость, – добавил его сосед.
– Да, и гордость, – согласился стальной.
– Сегодняшнее его выступление, – подхватил другой, – напомнило мне того Мипа, каким он был прежде. И правил он так же великолепно. Это был его лучший заезд.
Собравшиеся вокруг выражали согласие.
– Значит, он хорошо известен как наездник? – спросил я.
Люди посмотрели на меня с удивлением.
– Он был величайшим из наездников, – сказал арбалетчик, печально глядя на маленькую, неподвижную фигуру Мипа, даже после смерти продолжавшего обнимать за шею своего тарна. – Величайший.
– Разве ты его не знал? – спросил один из стоящих рядом.
– Для меня он был просто Мип, – ответил я. – Я знал его только под этим именем.
– Ну так узнай теперь его настоящее имя, – сказал арбалетчик. – Это был Мелиполус с Коса.
Я обомлел. Мелиполус с Коса стал живой легендой Ара и сотен других городов, где он участвовал в состязаниях.
– Мелиполус с Коса, – задумчиво повторил арбалетчик – Они с Зеленым Убаром погибли победителями, –
