Я сжал ей руки и отступил назад, уворачиваясь от её пинков. Она сопротивлялась вовсю, стараясь вырваться и достать меня своими кулачками. Я только посмеивался. Хотя, честно говоря, колено болело.
– Успокойся, рабыня! – властным голосом бросил я ей.
Она постепенно утихомирилась, хотя все ещё продолжала сердито сопеть. Я начал развязывать у неё на левом плече удерживающий тунику узел.
– Кстати, ты знаешь, который уже час? – спросила она.
– Нет, – ответил я.
– Вот, – наставительно заметила она. – А если бы ты прислушивался к сигналам гонга, ты бы знал.
– Ну, так сколько же сейчас времени? – поинтересовался я.
– Восемь ударов большого гонга уже давно прозвучали, – сообщила она.
– Ну и что?
– А то, что я ничего не ела со вчерашнего утра, а если не вернусь в комнату для женского обслуживающего персонала до сигнала малого гонга, следующего после восьми ударов в большой гонг, то я пропущу ещё и завтрак. Я ведь не могу просто отправиться на кухню, как ты, и потребовать себе пяток яиц!
– В этом и состоит мой метод приучения тебя к послушанию, – рассмеялся я.
Она вырвалась из моих рук и снова накинула узел, поддерживающий тунику, на плечо.
– Мое обучение может подождать, пока я позавтракаю, – сказала Элизабет.
– Мне кажется, ты просто на меня обиделась.
Она улыбнулась.
– После завтрака наше приучение к повиновению пойдет полным ходом!
С этими словами она повернулась и выскользнула в коридор.
Я сбросил шкуры с ложа любви на пол и улегся.
Разбудило меня легкое потряхивание Элизабет, вернувшейся после завтрака повеселевшей и оживленной.
– Ожидание пошло на пользу? – поинтересовалась она.
– Мне кажется, ты слишком долго завтракала, – заметил я.
– Овсянка из корыта для животных была сегодня особенно хороша, – ответила Элизабет. – Никак не могла оторваться.
Я закрыл дверь и запер её на засов.
– У меня, кажется, начинают появляться какие-то проблемы, – сказала она.
Я вопросительно посмотрел на нее.
– Я пыталась выяснить, но так и не смогла узнать, когда начнется мое обучение.
– Вот как, – глубокомысленно заметил я.
– Вместе со мной, кажется, будут и другие девушки.
– Вероятно, – сказал я. – Зачем им тратить столько времени понапрасну, обучая каждую из вас в отдельности.
Мне подумалось, что это вряд ли будут те девушки, которых я видел ночью. Очевидно, пока они не начнут говорить по-гориански, их не будут подвергать дополнительному обучению. Насколько я знал, земных девушек обычно распродают как самых диких варваров по очень низким ценам. С другой стороны, могло случиться и так, что доставленные прошлой ночью девушки или хотя бы часть из них будут проходить курс обучения вместе с Элизабет, одновременно с местными нравами изучая и язык. Тот факт, что тренировка Элизабет не началась немедленно, наводил на предположения, что именно так с ними и решено поступить.
– Сегодня вечером, – продолжала Элизабет, – после шестнадцати ударов большого гонга мне нужно явиться к кузнецу.
– Кажется, маленькой тачакской рабыне снова придется носить в носу кольцо.
– Оно тебе нравилось? – поинтересовалась Элизабет.
– Очень, – признался я.
– Впоследствии я тоже его полюбила, – сказала она.
– На этот раз вставить кольцо не будет так болезненно.
– Да, я тоже так думаю, – она опустилась на пол так же просто и естественно, как истинная горианка. – Что ты узнал нового о доме Кернуса сегодня ночью?
– Обязательно сейчас тебе расскажу, – сказал я, усаживаясь рядом с ней.
– Сама-то я узнала не так уж много. Сидела тут, понимаешь, на одном месте как привязанная.
– Очень точное сравнение, – подметил я – Зато я узнал столько, что хватит для нас обоих.
И я подробно рассказал Элизабет все, что мне довелось увидеть в доме и в горах. Она была
