ушам. Я дал тиросцам навеселиться вволю.
– Предлагаю вам сложить оружие, – сказал я. Тиросцы обменялись недоуменными взглядами.
Двое из них хохотнули, но уже без прежней веселости.
Я услышал, как пленные охотники Марленуса поднимаются на ноги. Но никто не набросился на них с плетью. Никто вообще не обратил на них внимания. Краем глаза я видел в двух шагах от себя, в тени, отбрасываемой частоколом, выросшую словно из-под земли грозную фигуру Марленуса, а рядом с ним – Римма и Арна. На цепи, тянувшейся у них от ошейника к ошейнику, играл багровый отсвет костра. Я встретился глазами с Марленусом.
– Сдавайся, – продолжал настаивать Сарус. – Сдавайся и прекратим эту бессмысленную игру.
– Мне она не кажется такой уж бессмысленной, – ответил я.
– Ты здесь совершенно один, – сказал Сарус. – У тебя нет ни малейшего шанса выбраться отсюда.
– Да он просто сумасшедший, – пробормотал один из тиросцев.
– Ты сделал глупость, придя сюда, – сказал Сарус.
– Я так не думаю, – возразил я. Он недоверчиво взглянул на меня.
– Сколько у тебя здесь людей? – поинтересовался я.
– Пятьдесят пять, – ответил он.
– Я не всегда был торговцем, – признался я.
– Это имеет какое-то значение? – полюбопытствовал Сарус.
– Имеет, – ответил я. – Некогда я был воином.
– Здесь пятьдесят пять воинов, – напомнил Сарус.
– Моим городом был Ко-ро-ба, – многозначительно сказал я. – Его еще иногда называют Городом Башен Утренней Зари.
– Кончай эту игру, – пробормотал Сарус. – Сдавайся.
– Некогда я опозорил свою касту, – продолжал я, – опозорил мой Домашний Камень, мой меч. Я обесчестил себя и вынужден был уйти из рядов воинов.
Сарус медленно обнажил меч. Остальные последовали его примеру.
– Но когда-то я все же принадлежал к числу славных жителей Ко-ро-ба, – предавался я воспоминаниям. – Забыть это невозможно. Этого у меня не отнять.
– Нет, он явно сумасшедший, – укрепился в своей мысли стоявший рядом с Сарусом воин.
– Да, когда-то очень давно, в дельте реки Воск, я опозорил свое имя. Я знаю, мне его уже никогда не вернуть. Все то, что было мне дорого, все, что было свято для меня, я потерял безвозвратно. Это как легкокрылый тарн, который только раз может опуститься рядом с воином: если он улетел – он уже никогда не вернется.
Я посмотрел на окружающие меня мрачные лица и устремил взгляд в бездонное ночное горианское небо. Крохотные звезды усыпали его, словно далекие костры расположившихся на ночлег бесчисленных армий межпланетных воинов. Я вздохнул и снова вернулся к тому, что меня окружало – к враждебным, недоброжелательным лицам тиросцев.
– Да, я потерял честь, но это не значит, что я забыл о том, что некогда она у меня все же была. И в такие ночи, как сегодняшняя, я вспоминаю об этом с особой силой.
– Нас здесь пятьдесят пять человек! – закричал Сарус.
– Марленус! – позвал я. – Ты помнишь, как когда-то в Аре, на арене стадиона, мы сражались с тобой плечом к плечу?
– Помню! – откликнулся тот.
– Замолчать! – крикнул Сарус.
– А помнишь тот день, – не обращая на него внимания, продолжал я, – когда на Стадионе Тарнов ты впервые за долгие дни снял с лица маску и снова провозгласил себя убаром Ара?
– Помню! – отозвался Марленус.
– Позволь мне еще раз услышать сейчас гимн этого славного города.
Гордая торжественная мелодия, словно после долгого заключения, вырвалась из могучей груди Марленуса и величаво поплыла над притихшим ночным морем. К ней присоединялись все новые и новые голоса тех, кто и сейчас продолжал хранить ей верность.
– Прекратить! – закричал Сарус. Он обернулся ко мне. Глаза его пылали бешенством.
Меч мой продолжал оставаться в ножнах.
– Ведь ты не из Ара! – крикнул он.
– Для тебя было бы лучше, – ответил я, – если бы я был оттуда.
– Он окончательно свихнулся! – мрачно заявил стоявший рядом с Сарусом воин.
– Моим Домашним Камнем был Священный Камень города Ко-ро-ба, – в который раз тщетно попытался я объяснить хоть что-то этим пустоголовым. Нет, напрасно. Я вздохнул. – Ну что, Сарус, ты, наверное, будешь первым в очереди?
20
