Марленус, к несказанному изумлению всех присутствующих, вытащил из-за пояса ключ от ее ошейника. Затем неторопливо отомкнул замок и бросил ошейник на землю, в пыль, а ключ снова спрятал за пояс.
Вьерна не могла скрыть свого полного недоумения.
– Эта разбойница слишком непоседлива, – во всеуслышание объявил Марленус. – Перережьте ей сухожилия на ногах!
Из груди Вьерны вырвался душераздирающий вопль.
– Нет! – закричала она. – Нет!
Она попыталась встать, но двое охотников в капюшонах из голов лесных пантер придавили ее к земле, и она осталась стоять на коленях.
– Можно нам уйти, убар? – попросила Марленуса Хура.
Мире, судя по всему, тоже не терпелось броситься к воротам.
– Стойте на месте, – приказал Марленус.
Обе женщины замерли, боясь пошевелиться.
– Убар! – истошно закричала Вьерна. – Пожалуйста, убар!
По знаку Марленуса двое охотников в капюшонах из голов пантер сорвали с девушки остатки шелковой накидки.
Одним из наиболее распространенных наказаний за разбой в северных лесах является повешение, хотя перерезание сухожилий пользуется не меньшей популярностью. Ноги после этого уже не сгибаются; они фактически вообще перестают действовать. Человек с перерезанными подколенными сухожилиями не способен не только бегать или ходить, но даже самостоятельно стоять. Однако после подобной процедуры человек не становится абсолютно беспомощным. Он еще может передвигаться, хотя очень медленно и неуклюже, подтягивая тело на руках.
После экзекуции жертву обычно доставляют в один из ближайших городов, где он мог бы поддерживать свое жалкое существование, выпрашивая милостыню. Нередко этих несчастных подбирают владельцы таверн, превращают их в настоящих рабов и заставляют выпрашивать подаяние, которое в конце дня конфискуют. Утром раб на телеге, запряженной тарларионом, развозит калек по городу, а вечером собирает их и привозит в таверну. Иногда владельцы дополнительно калечат несчастных или лишают зрения, чтобы они внушали прохожим еще большую жалость и, соответственно, приносили большие доходы.
Вьерна не спускала с Марленуса наполненного ужасом взгляда.
– Перерезать разбойнице сухожилия, – повторил убар.
Двое охотников толкнули Вьерну вперед и прижали ее голову к земле. Двое других широко раздвинули ей ноги и несколько согнули их в коленях. По сигналу Марленуса пятый охотник подошел к распластанной на земле девушке и наклонился над ней. Он вытащил из-за пояса широкий охотничий нож. Я заметил, как его лезвие коснулось сухожилия на правой ноге Вьерны.
– Убар, прошу вас! – воскликнула она. – Ведь я же женщина!
– Нет, – возразил Марленус, – ты разбойница.
– Я женщина! Женщина! – закричала Вьерна.
– Нет, – покачал головой Марленус, – ты женщина лишь по облику, за которым скрывается характер мужчины.
– Нет! – разрыдалась она. – Это неправда! Я – женщина! Женщина и телом, и душой!
– Ты говоришь правду?
– Да, да!
– Значит, ты признаешь себя женщиной? Только женщиной и никем больше?
– Да! Я только женщина!
– Ив тебе нет ничего, что позволило бы тебе сравниться с мужчиной?
– Нет! Я только женщина, целиком и полностью женщина!
– Ну что ж, – отозвался Марленус, – если ты всего лишь женщина, значит, наказывать тебя как разбойницу нельзя.
Из груди Вьерны вырвался вздох облегчения. Она попыталась освободиться от рук державших ее охранников.
Ее не отпускали.
– Значит, – продолжал Марленус, – сухожилия перережут тебе как беглой рабыне.
В глазах Вьерны с новой силой вспыхнул ужас. Марленус был прав. В наказание за повторную попытку побега рабыням нередко перерезали подколенные сухожилия. Мне приходилось встречать жертв подобной процедуры на улицах Ара. Зрелище, надо признаться, не из приятных.
– Перерезать сухожилия рабыне, – распорядился Марленус.
– Хозяин! Прошу вас, хозяин! – взмолилась Вьерна.
Марленус жестом приказал охотнику с ножом повременить.
Слова Вьерны поразили нас всех, за исключением Марленуса. Она впервые назвала его хозяином.
– Пожалуйста, хозяин! – рыдала девушка. – Не нужно меня калечить! Прошу вас!
